Вершины держат небо

– Извините, товарищ майор, я не думал ничего плохого… Вот, возьмите пожалуйста… – и сует мне эту трубку.

– Позже, в штабе, все подтвердилось: чеченцы, черти, подбросили нам ту самую карту!..

– Как мальчишек высекли.

– Не говори.

– Все то, что произошло с картой, да и все остальное, описывается одним словом: беспредел, – с горечью произнес генерал Матейченков. – Беспредел и хаос.

Он помолчал и сказал:

– Но ведь все это было в первую чеченскую войну.

– Ну да.

– А теперь, во вторую чеченскую, что-нибудь изменилось?

– Если изменилось, то очень мало, – покачал головой генштабист. – Все тот же бардак и головотяпство.

– Ты не преувеличиваешь?

– Наоборот, преуменьшаю. С тобой ведь, Иван Иванович, я могу говорить откровенно.

– Ну, и как происходило начало кампании на этот раз?

– Да ничуть не лучше. Разве что гостинца с красным бантиком нам не подбрасывали, да оперативную карту из штаба на этот раз не сперли… – сказал генштабист.

– Вот видишь, прогресс.

– Какой к черту прогресс! – загорячился собеседник. – Хотя я понимаю, ты иронизируешь… Да, карту на этот раз не украли, но все равно все наши секреты знала последняя нищенка на грозненской толкучке. И дату начала операции, и главные направления движения войск.

– Не преувеличивай.

– Точно тебе говорю. У любой торговки на рынке можно было спросить – когда русские перейдут границу?

Она бы ответила:

– 10 октября.

Один к одному повторилось и другое: все наши военные тайны стали снова секретами полишинеля. И на главных направлениях, по которым должны были продвигаться наши войска, боевики понастроили укрепления, понаставили засады, нашпиговали землю минами и фугасами…

– Чудовищно.

– Ну скажи мне, Иван Иванович, ты же мудрый человек: кто за все это ответит? И ответит ли когда-нибудь?

Генерал промолчал, только потемнел лицом.

* * *

Траектория передвижений полпреда президента по Чечне напоминала ломаную линию, у которой было начало, однако конца не предвиделось. Были вопросы, которые приходилось решать не то что ежедневно – ежеминутно, были стратегические проблемы, которые требовали сосредоточенности и полного напряжения сил и от решения которых зависели жизни тысяч людей.

Приходилось по службе бывать и в Краснодаре, где располагались нужные организации.

В один из приездов судьба столкнула его со старым знакомым – боевым генералом Константином Куликовским. Теперь бывший командующий Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне был генерал-лейтенант запаса.

Они встретились сердечно и по-братски обнялись, оба искренне обрадованные встречей. Решили посидеть, попить пивка и обменяться последними новостями, благо их было немало.

– Ты теперь на покое, Константин Борисович? – спросил Матейченков.

– Вроде того. Хотя, сам знаешь, покой нам только снится.

– Это уж точно. Сейчас в Краснодаре?

– Временно. Предвидятся важные перемены.

– Чем занимаешься? Розочки небось выращиваешь?

– До розочек, брат, далеко, хотя в земле поковыряться люблю. Тем более, земля краснодарская – чистое золото. А сейчас я возглавляю краевую организацию Всероссийского движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов.

– Как называется?

– «Боевое братство».

– Слышал. Поздравляю.

– Спасибо.

– Дело, небось, трудное.

– Да, всего хватает. Часто обижают моих подопечных. За каждого приходится вступаться.

– А в чем дело?

– Чаще всего не выплачивают то, что положено. Зажилить чиновники стараются боевые да наградные.

– А я в Чечне теперь.

– Слышал, слышал про твое высокое назначение. От души рад за тебя, Иван Иванович.

– Кто тебе сказал?

– Слухом земля полнится… Кстати, Иван Иванович, у меня до тебя есть дело…

– Давай.

– Если с моим ветераном случится какой-то особенно каверзный казус, разреши к тебе обратиться?

– Какие разговоры, Константин Борисович? В любое время дня и ночи. Сделаю все, что смогу, а возможности у меня сейчас есть кое-какие, – сказал Матейченков.

– Знаю, потому и прошу.

– У друзей не просят, друзьям просто говорят, что от них требуется, – заметил Матейченков.

Поговорили душевно, вспомнили про наиболее яркие боевые эпизоды прошлого.

Боевой чеченский опыт генерал-лейтенанта Куликовского был необычайно ценен для Матейченкова: едва ли кто-то больше боевого генерала знал об этой загадочной войне.

Константин Борисович вспомнил конец декабря 1994 года, когда ему довелось командовать сводным отрядом на Терском перевале.

– Думал я, Ваня, все, хана мне и моим людям. Окружили нас чеченцы, все дороги перерезали. Радиосвязь у нас хреновая, устаревшая, они ее запросто глушат, как когда-то – помнишь, «Голос Америки» глушили. Обстреливают непрерывно, куда ни ткнись – мины да растяжки. Морозяка жуткий, костер не разведешь, мерзнем – спасу нет. А вот поди ж ты, пробились, сломили хребет врагу.

– Потерь было много?

– Самое интересное – потерь было относительно мало! В штабе мне потом не верили. А все потому, что каждый был заряжен на победу, и только на победу. Знаешь, Иваныч, ты только не смейся, но я уверен: все наши биополя сложились в единое целое, и это принесло нам победу, – сказал Куликовский.

– Какой тут смех.