Вершитель

– Ты взял ладанку? – надвинулся волхв на Труана. Олег был так грозен и страшен, что Труан упал перед волхвом на колени. Он бил себя в грудь кулаками и тряс головой.

– Смотри мне в глаза! – Олег приблизился к Труану вплотную, вперил свой взгляд в несчастного телохранителя – в лице немого ничего не отражалось, кроме страха.

– Это не ты, вижу, – изрек Олег. – Тут кто-то был? Ты видел его?

Замычав, Труан замотал головой. Тут он вспомнил что-то и замахал руками, точно крыльями.

– Птица? – догадался Олег.

Труан свел брови к переносице и замахал руками, точно это были крылья.

– Ворон? – угадал Олег.

Труан радостно закивал. Он все еще не верил, что избежал наказания.

– Ворон…, – задумчиво обронил Олег. Всюду одно предательство.

Темные Вершители задумали обойтись без него, Вещего Олега? Или кто-то другой? Невероятно, но вдруг кто-то из Светлых Вершителей выжил…

– Надо выбираться отсюда. Где мой конь?

Скалясь, Труан показал на мощного гнедого скакуна. Привязанный к дубу, он мирно щипал траву и не проявлял никаких признаков беспокойства.

Олег подошел к животному. Конь ткнулся мордой в ладонь Олега, пожевал губами…

Волхв обернулся к Труану:

– Может, и к лучшему, что речь не вернулась к тебе. Немой слуга – ценный слуга.

Непобедимый воин, викинг и хладнокровный убийца, известный своими победами, никогда не склонявший головы перед опасностью, Труан заплакал…

На короткое время мы оставим нашего героя со спутником в лесу и заглянем в Корсунь.

* * *

…Чудо с несгораемым Евангелием произвело неизгладимое впечатление на киевского князя и его дружину.

В тот же день военачальники и бояре собрались на подворье воеводы Бративоя. Были среди них и те, кто бежал из Ладоги – чудской князь Калев с Колываном и приближенными, смоленский посадник Крив с воеводами Радомиром, Мячеславом, Могутой и Перко-Стрельцом.

Оглядев своих вассалов, Дир обратился к ним с таким словом:

– Братья мои и други! Мы сражались плечом к плечу против греков, против хазар, мы бились с печенегами. Теперь нам угрожают норманны. Одним нам против викингов не устоять. Византия крепка и сильна, и если мы примем веру ромеев, они помогут нам одолеть норманнов.

– Но ведь викинги – наши ближайшие родственники, – выразил сомнение Перко-Стрелец, – и боги у нас общие.

– Это не мешает им совершать набеги на наши города. Отвечайте прямо и без обиняков: желаете принять веру в Единого Бога или нет?

– Как ты решишь, так и будет, – за всех отвечал Бративой. Он был самым старшим и опытным.

– Тогда мы будем просить Царьградского патриарха крестить нас.

Сказав так, Дир воротился в крепость и с поклоном обратился к высокому гостю:

– Послал ты, владыка, человека, который объяснял нам христианскую веру на словах, и мало было в этом толку. Но одного чуда оказалось достаточно. Видно, книжник твой умеет разговаривать с твоим Богом. Моя дружина и мы с братом, мы хотим принять твою веру.

Не откладывая, патриарх отслужил литургию и крестил в море двести язычников с чадами и домочадцами, среди прочих были воеводы Бративой с Варяжкой и хазарский полководец Лучник Песах. День этот стал называться Днем Фотиева крещения.

– С этого часа мы все твои братья и союзники, – торжественно объявил Аскольд по окончании таинства, – и готовы служить тебе, где захочешь. Книжника же твоего я повелю наградить. Чего желаешь ты? – обратился он к Константину Философу.

– Отдай мне пленных греков, сколько здесь имеешь. Это для меня дороже всех даров, – ответил Константин, кланяясь князю.

С легким сердцем Дир исполнил просьбу Константина, послы подписали с каганом договор о мире и любви. Новообращенные христиане поклялись в «непоколебимой верности» Византии.

Для послов и новообращенных были накрыты столы, и пир стоял горой, и мед тек рекой. И готовили кушанья княжеские повара, и среди них старался поваренок Дира. И поднес поваренок Константину Философу кубок с отравленным медом, и пригубил его Константин.

– Скажи, святейший, кто научит нас служить Богу? – спросил патриарха Дир. – У нас нет священника.

– Такой человек есть, и он перед вами, – патриарх Фотий обернулся к епископу Михаилу Сирину. – Преподобный отец Михаил и научит вас вере Христовой. С Божией помощью преподобный отец Михаил построит храм на берегу Днепра и будет в нем совершать службы.

Выпитый мед гулял в крови киевского наместника, он видел себя на киевском троне. В слабеющем Хазарском каганате начались смуты и бунты, они подрывают силу каганата лучше любого внешнего врага. Многие из хазар примут новую веру, – не сомневался Дир, и это станет закатом Хазарского каганата.

Блюда сменяли друг друга, кубки наполнялись медом. Патриарх Фотий обсуждал с будущим первосвятителем Киевским Михаилом строительство храма на Замковой горе, Дир строил планы на киевский трон, на который ему так и не суждено будет сесть, а яд медленно отравлял кровь богослова Константина Философа – будущего просветителя Кирилла Солунского.

Вещему Олегу оставалось только ждать.

* * *