Вершитель

– Дракула – это лишь сказка, – Дагервуд сделал глоток кофе, его глаза сейчас были такими же темными и пасмурными, как небо над головой. – Просто в Трансильвании слишком тонка грань между мирами.

Я округлила глаза.

– Ого! В том жутком замке жил кто-то из линкхов? Вы серьезно?

Он пожал плечами и наклонился ниже.

– А может, из пожирателей?

Я ахнула, Дагервуд рассмеялся.

– Можете умыться, там есть дамская комната, – он махнул в сторону стеклянной двери. – Я пока достану ваши бутерброды, а то вы так смотрите, словно готовы съесть и меня.

Я фыркнула.

– Отравиться боюсь, – буркнула я и ушла в указанном направлении.

Быстро привела себя в порядок, умылась, расчесала пятерней спутавшиеся волосы, привычно не глядя в зеркало. Насмешливый голос Дагервуда все еще стоял в ушах, и я, выдохнув, заставила себя повернуться к отражению. Повертелась, рассматривая себя. Улыбнулась. Погрозила кулаком.

– Еще раз ко мне сунешься, убью, ясно? – объявила я зеркальщику, если он там был. И довольная пошла обратно.

На приборной панели автомобиля уже лежали сэндвичи, завернутые в светлую льняную салфетку. Я с наслаждением впилась в мягкий бок булочки, начиненной мясом, сыром, зеленью и овощами.

– А мэтр Арье тоже пожиратель? – слизывая с пальцев соус, спросила я.

– Он человек, – мягко сказал Дагервуд, выруливая на шоссе.

– Да? Я думала, вы людей не очень жалуете.

– Вы правы.

– А почему? – заинтересовалась я, разворачивая второй сэндвич. – Вы же их защищаете? Значит, должны… ну, уважать, что ли.

– Я уважаю тех, кто достоин уважения, – холодно ответил мужчина. – И я не защищаю людей. Я уничтожаю линкхов. Тех, кто нарушил Закон.

– Вот как? То есть на Терру вам в принципе наплевать? Это своего рода месть Энфирии, главное – насолить линкхам? – я облизала острые от перца губы. – Кто же вас так обидел, господин Дагервуд?

Не знаю, что именно не понравилось Дагервуду, но показалось, что в салоне автомобиля стало значительно холоднее.

– Меня сложно обидеть и остаться в живых, – процедил он, наградив меня ледяным взглядом. – И вытрите лицо, вы испачкались.

Желание задавать вопросы у меня пропало, так что сэндвич я доедала в тишине.

* * *

Через час трасса стала оживленнее, и потянулись дома – кирпичные, огороженные аккуратными заборчиками. Я мигом забыла о Дагервуде и прилипла к стеклу, гадая, за какой оградой находится дом моих родителей. Может, за этой, выкрашенной синей краской? Или той, с ажурной решеткой?

Нет, как оказалось, за глухим забором, почти скрывающим добротный двухэтажный коттедж.

Торопливо вытерла о джинсы повлажневшие ладони и удержалась от глупого желания снова причесаться. Какая разница, в каком виде я явлюсь этим людям? Они отказались от меня. Со злостью взлохматила волосы, поджала губы и вышла из автомобиля.

Дождь уже прекратился, так что до двери мы добрались сухими.

– Минутку, – крикнул изнутри женский голос, когда Дагервуд нажал на кнопку звонка. Тявкнула собака. Шаркнули по камушкам домашние туфли. Створка распахнулась. Солнечный луч выбрал именно этот момент, чтобы прорваться сквозь тучи и ослепить всех нас, заставив на миг прикрыть глаза.

– Ви? – захлебнулась женщина, стоящая на пороге. – Ви… – простонала она, медленно сползая на землю без чувств. В распахнутую дверь нам было видно, как бежит по дорожке седой статный мужчина.

– Анна! – и тоже замирает, натыкаясь на меня взглядом. Стремительно бледнеет.

– Виктория?

– С утра была я, – глупо ответила, чувствуя, как кружится голова. Ведь я узнала их. Это были они. Мама и папа.

– Это невозможно, – мужчина прижал ладонь к груди. – Невозможно. Невозможно!

– Прекратите истерику, – Дагервуд выступил вперед, и только сейчас я поняла, что он все время слегка заслонял меня собой. – И помогите вашей жене, господин Воронов. Я думаю, погода не располагает к отдыху на травке.

– Конечно, – слегка растерянно протянул хозяин дома, вздрогнул. И бросился к женщине. – Анна!

– Виктория, зайдите в дом, – приказал Дагервуд. – И подождите нас там.

Я послушно кивнула, слишком ошарашенная этой встречей, чтобы спорить. Внутри дом пах сдобой, уютом и покоем. Мягкие бежевые и шоколадные тона, много дерева и шерсти. Диван, круглый столик и чашка с недопитым чаем, печенье на блюдечке. Цветы в изящных подставках. Сброшенная впопыхах трикотажная кофта. Фотографии на стенах. Много фотографий. И на большинстве из них… я. Смеющаяся. Серьезная. Хмурая. Разная. Перед глазами плыло, горло перехватывало. Я ничего не понимала. Почему люди, отказавшиеся от меня, увесили свой дом моими фотографиями? Почему?!

Родители вместе с Дагервудом вошли через шестнадцать минут. Уж не знаю, что сделал пожиратель, но выглядели они относительно спокойными. Если не считать мокрых глаз и лихорадочных пятен на щеках.

Застыли в дверях, и мне показалось, что женщина сейчас снова упадет. Называть ее мамой даже мысленно я пока не хотела.

– Анна, вам лучше присесть, – отдал очередной приказ Дагервуд.

– Да, Анна, садись, вот сюда… – хозяин дома усадил жену, встал за ее спиной. И они оба уставились на меня. Так, словно не верили, что вообще меня видят.