Вершители порядка

Мы вышли из здания и направились к двум клеткам, стоящим возле фонтана на рыночной площади, где содержаться главные «виновники» того, что стало с Эндералом, и стражники здесь нужны для того, чтобы их не забросали камнями.

– Стража, передохните пару минут, – попросил Велисарий и они, кивнув, ушли отсюда, оставив нас нападение с тем, кто сейчас нужен Эндералу.

– Арантеаль, я могу повлиять на способ казни, – говорит ему тихо Велисарий. – Ты ещё можешь быть полезным Эндералу.

– Ирланда, – словно не слыша, отстранённо твердит Арантеаль. – Как я мог так с ней поступить… как… ох, Наратзул.

– Рождённая светом? – замешкался я. – Не совсем понимаю о чём речь. Арантеаль, ты в порядке?

– Ирланда, ох, Ирланда. Как мог обменять ребёнка на должность, если бы не мой грех, всего этого бы не было. Я был ослеплён жаждой должности серафима, – приложив ладони к лицу, срываясь говорит мужчина.

– Арантеаль, – вдумчиво обратился Велисарий. – Даже если бы ты и взял тогда ребёнка, воспитал бы его, и он не стал бы главой мятежа, то нашёлся кто-то другой, кто бы возглавил восстание.

– Так-так, у тебя был ребёнок от… Рождённой Светом? – полнюсь я удивления. – Как ты мог его оставить? Это же… это…

– Фриджидиэн, – оборвал меня Велисарий. – Арантеаль, мне нужны бойцы в сражении при Дюнном. Там будет жарко, и умелые воины мне необходимы, как вода. Вряд ли ты выживешь, но верю, что после смерти есть ещё что-то… и там ты сможешь встретить… свою Ирланду.

– Господин, Велисарий. Я тоже хочу принять участие в операции.

– И что же тебя гонит на смерть, Фриджидиэн? – удивился Велисарий.

– Я кажется знаю, – ответил Арантеаль вместо меня.

Глава 21. Сражение при Дюнном

«Взявшие меч в руки свои для насилия, ненависти и беззакония от меча и найдут гибель свою»

– Из книги «Предание».

Утро следующих суток. У Дюнного.

Не думал я, что буду сражаться и умирать рядом с государственным преступником, с фанатиком, стоя плечом к плечу. В свете зари мы вдвоём стоим на укреплениях – за деревянной стеной до груди. Наглотавшись зелий от О’Брайенна я снова чувствую себя полуживым, меня не волнует груз доспехов – золотистого шлема и кольчуги, и латных перчаток, и поножей, ни приятное тёплое действие серебряного кольца на безымянном правом пальце, и единственный весомый груз – мой долг, который отдам.

У Дюнного, за выходом из котлована в котором расположилась его площадь, пустыня испещрена рвами и баррикадами, от скалы к холму, от возвышенностей до низин – всё стало местом для размещения волчьих ям, заградительных укреплений, стены кольев и валы, за которыми прячутся наши лучники. Я стою и смотрю на восток, откуда свой путь начинает солнце, но облаками и золотисто-песчаными ветрами оно скрыто, отчего на поле боя слишком плохой обзор. Но это не волнует меня. Мою руку снова оттягивает щит поменьше чем раньше, на поясе три «громыхателя» в правой руке меч, пышущий холодом зачарования, которое восстановил Исаил в память о том, что сделала Лишари.

По правую руку от меня стоит Арантеаль. Велисарий смог уговорить Высокий Сенат, чтобы его отпустили вместе с нами на сражение… последнее военное дело, ибо мы поставлены туда, где удар вражеского молота придётся сильнее всего – на главную дорогу у Дюнного. Сам полководец собрался с остатками кавалерии кочевников и бывших бандитов на западе, скрыв её магией невидимости, восседая на белом жеребце и ожидая времени. Рано утром, части из Арка, Речного, Солнечного берега с помощью магии телепортации переместились сюда и заняли позиции у линии обороны, раннее подготовленной солдатами Дюнного. И теперь, стоя возле неё мы ждём, когда ворог к нам нагрянет. Тучу врагов – неримцев-радикалов, которые не согласились с перемирием, повстанцев и прочий сброд ведёт капитан Фариоз – бывший офицер армии Нерима. Он, с отрядом, который откололся у Арка, прошёл в пустыню, скапливая по пути весь лихой народ, подобно тому как тряпка собирает пыль. И мы готовы их встретить – без пушек, без ручниц – всё это осталось на обороне Арка.

Перед нами пока только пустыня – поля песка, среди которого громоздятся серые скалы и подобно столбам стоят сухие деревья. Я, чтобы хоть немного отвлечься от этого пейзажа, вспоминаю о том, как с утра с рыночной площади Арка мы уходили в бой. Пели менестрели, на ветру трепетали флаги и боевые знамёна, женщины клали цветы на под ноги, Исаил громогласно молился. Я видел печальные лица народа, который взирал на нас, видел слёзы на глазах девушек, чувствовал душистый аромат белых лилий.

– Фриджидиэн, твоё решение безумно, – сказал мне тогда Велисарий. – Тут одни сорвиголовы. Ты же ещё много можешь сделать. Не спеши понапрасну губить свою жизнь. Если ты сейчас уйдёшь, я пойму тебя.

– Где как не здесь отдать её? – спрашиваю я у Велисария. – Это моя родина, я с радостью отдам жизнь за то, чтобы сохранить её великолепие.

– Я понимаю, почему ты туда спешишь, но стоит ли оно этого?