Вершители порядка

– Фриджидиэн, – на этот я услышал слабый голос из толпы, возвещающий мне о душевной скорби и краем глаза увидел черноволосую девушку в зелёной одежде. – Зачем?

– Не это ли наш долг? – спрашиваю я у Лишари, смотря на неё будто бы безучастным взглядом, продолжая идти в строю. – Отдать жизнь за родину, когда от нас этого требует ситуация?

– Нет…

Она что-то сказала тогда, но это не услышал… мне кажется, что это нечто важное, нечто ценное, но свет телепортации затопил мои глаза, а гул магии не дал её словам достигнуть, не дал мне её услышать. А потом я увидел Дюнное и мы пошли готовиться.

Печальная судьба нас всех ждёт. Над нашими головами развеваются грозные знамёна – шестнадцатистрельная золотая звезда на лиловом полотне, вселяющая в сердце теплоту и уверенность. Лучники и баллистарии с арбалетами позади нас готовы обрушить на врага рой стрел и болтов.

Я, замерев в своём бдении уставил глаза на пустыню, думая – когда же придут. Враги, скоро, совсем скоро явятся к нам – они не смогут долго жить в пустыне.

– Фриджидиэн, – заговор рядом стоящий бывший великий магистр; на нём цельнометаллический доспех, его руки сжимают крупный двуручный меч, а лицо скрыто за шлемом, который имеет чудесный красный гребень. – Удивительно, что ты стоишь тут рядом со мной.

– Арантеаль, ничего удивительного, – спокойно отвечаю я. – Просто хочу немного послужить своей родине.

– Родине ли? Или ты бежишь от…

– Арантеаль, а что же ты тут делаешь?

– Мне, мертвецу, уже нечего терять, – скорбно заявил Арантеаль. – Я для меня – призрака за ширмой брони, плоти и костей, уже всё предрешено. Быть может, это утро станет для меня последним, на что я и надеюсь.

– Надеешься, что там, за гробом встретишься с Ирландой и Наратзулом? – я попытался выдавить из своей речи какую-либо эмоцию, но зелья сделали из меня камень.

– Надеюсь, – ответил Арантеаль. – Искренне. Понимаешь, тогда я был глуп – я гнался за должностью… думал, что она – самое важное для меня. Я думал, что Ирланда не понимает меня, что она забыла, что такое чего-то добиваться… как же я ошибся. Она ведь просто хотела, чтобы у ребёнка был отец… его родной отец, и Высшие об этом говорили.

– Конфликт карьеры и семьи, отцов и детей, – печально констатирую я. – Что ж, история стара как мир. Но ведь ребёнок от Рождённой светом… это же такие возможности? – докапываюсь я. – Она могла тебе потом обеспечить любое место. А Наратзул, – мне кажется это всё большой иронией, – вы бы потом вдвоём остановили бы возможно… восстание против Рождённых светом.

– Ты думаешь, меня эта мысль не терзала? – резко произнёс Арантеаль. – Я это понял… слишком поздно. И спасибо, что тогда вы меня… остановили.

– Ладно, надеюсь, ты ещё встретишь их, – я смотрю на пустыню и поправляю наруч, в который забился песок. – За порогом смерти, они будут ждать тебя. Я надеюсь на то, что это так.

– Ладно, Фриджидиэн, что ты тут делаешь?

– Я, – на моих губах отягощённая улыбка. – Я хочу забыть. Забыть про то, что было со времён моего пришествия, хочу забыться в битве, переключиться.

– Или ты хочешь, чтобы это была твоя последняя битва, последний день?

– Умереть из-за… ощущений, чувств? Постараться… забыть всё то что с ней связано – да, но вот смерть…

Сзади мы услышали пение, которое отвлекло нас и вселило в сердца уверенности, праведной твёрдости. Это Исаил обратился с воззванием к войскам:

– Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут, – он на пару секунд умолк и продолжил с новой силой. – Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.

Битва началась, успел только Исаил окончить речь и над полем битвы пронеслось пение боевых труб. Мы, стоящие в отряде первой роты, готовы открыть сражение. Я вижу, как из пелены песчаной бури на нас вышли первые ряды солдат – это смешанная толпа, среди которой можно разглядеть табарды Нерима на пару с рваными одеждами бандитов, не примкнувшись к Велисарию, или их ржавой бронёй. Они движутся на нас неровными рядами, наступая с возвышенности.

– Поднять щиты! – слышится приказ нашего офицера, и мы вздели «укрытия» о которые тут же раздался лязг и биение – вражеские стрелы ударились о сталь и древо; я увидел, как Арантеаль спрятался на коротенькой стенкой.

В ответ наши лучники открыли огонь по готовности и в небо взвеялись тучи стрел, осыпавшиеся на голову противника, и кто-то из недругов даже осел на песок. Враг ускорился – теперь орды перешли на бег, и что-то в моей душе неприятно колыхнулось, когда понял, что так они совсем скоро налетят на волчьи ямы. Прошла минута и шеренги вражеских солдат, под небом, закрытым стрелами, нарвались на первые ловушки – воины по одному или два стали проваливаться в небольшие ямы, где их ждут наточенные колья.