Вершители порядка

Но! Это не может всё кончиться просто так, я не могу это просто так оставить. Направив вспышку гнева в левую руку поднимаю и срываю с пояса последний «громыхатель», заряженный пулей Конана. Меч уже начинает движение ко мне и резким движением поднимаю дрожащую слабую руку и давлю на крючок. Мы пропали в облачке пороха и когда его унесло ветром, узрел, что меч врага опущен, горло пробито – кровь стекает по груди ратника, его руки опущены он, в последних конвульсивных движениях пытается поднять оружие, но не может. Арантеаль набрасывается на него, но не убивает, и тот могучий воин продолжает сражение.

Я, сквозь мутнеющий взгляд с восхищением наблюдаю за битвой двух мастеров меча. Арантеаль пытается поразить его в раненный подбородок, но массивный латник устало отбивает его выпады, контратакуя и пытаясь поразить бывшего магистра в лицо. Парировав атаку, Арантеаль ударом в грудь заставил покачнуться противника, но тот поднял и опустил свой смертоносный клинок, вспахав им песок при ударе, попав в то место, где раньше стоял Арантеаль. Бывшему магистру надоело это, и он бросился вперёд. Мощный нисходящий удар пришёлся на наруч и раздался смачный звук треска кости, а правой рукой Арантеаль направил острие меча в отверстие от пули и прорезав сталь пробил доспех и вогнал клинок в щель. Выдернув меч, Арантеаль отошёл назад, дав могучему воину упасть на песок, обволочься в него. Армия врагов, увидев, что их могучий воин пал, дрогнула сердцами, впала в замешательство, и воины Эндерала перешли в контрнаступление по всем фронтам, но я уже не увижу победы нашей.

С радостью от того, что мы выиграли, я перевернул себя в сторону Арантеаля, которого вижу через угасающее зрение в виде размытого пятна. Он подбегает ко мне и что-то говорит, я же пока слышу его слова пока не потерял сознание:

– Ты совсем плох. Тебе нужно в лазарет.

Внезапно все мои сознательные чувства обострились, и увидел, как возле бывшего верховного магистра собирается облачко чего-то красного и эфемерного. Остальные воины этого не могут углядеть, но то, что моя душа медленно отходит от тела, которого я всё больше не ощущаю, даёт мне отчасти зримость духовного мира.

– Арантеаль, – мысленно обратилось существо, которое почему-то я хочу назвать «высшим». – И здесь ты проиграл. Ты не спас этого паренька. Так же, как и не смог уберечь свою плоть и кровь от ошибок, – существо прокрутило перед душой Арантеаля старые картины прошлого – как он отказывается от ребёнка перед высокой светлоликой и темноволосой женщиной, затем идёт бой, и он сражается с кем-то, кто немного на него похож; я увидел все те картины боли и стыда, которыми Арантеаля стегают и понял, что тварь помыкает им через чувство вины. – Ты даже не смог добыть «нуминос». Ты везде проиграл.

– И что же мне делать?

– Возьми меч и сам покончи со всем этим, – стало убеждать существо. – Оставь этот мир, ибо его ты уже не изменишь. Ты проиграл везде и всюду, так умри же.

– Но ведь есть ещё светоч.

– Светоч-чь, – прошипело существо. – Ты уже ничего не сделаешь.

– Да, – воин поднялся на одно колено. – Есть ещё шанс вас остановить.

– Ар-Ара-ант-еаль, – собрав все силы в кулак, стал хрипеть я. – Теб-бя дурят. Вс-всё у-уже сд-сделано.

Я увидел, что мои слова будто прошибли его, и он понял, что большую часть жизни сражался не за мир и Рождённых светом, а против чувства вины, которое пожирало его душу. Защита «богов» стала для него способом показать, что он хороший воин, но когда они пали, поиски искупления привели его в войне с «Высшими», где он продолжал силиться доказать, что в самый последний момент может что-то изменить, покрыть все ошибки и тем самым сказать – «я этой победой искупил всю свою вину». Но это был обман, что Арантеаль и понял.

Но существо не отступило, став ещё сильнее давить на бывшего магистра. Так могло бы продолжаться вечно, если бы не второе создание духа… это яркий ослепительный концентрированный свет, утешающий и возвещающий о Ком-то великом. Он своим присутствием изгнал эту тварь и отстранённо слышу, как возле меня раздаётся глубокий выдох облегчения и звучат слова:

– Я сдамся, – повержено ответил Арантеаль, отбросив меч; до бывшего магистра в пылу победного наступления особо никому и дела не было. – Пора смириться со всем. Если меня казнят, то пускай.

Кажется, я больше ничего не увижу и не услышу. Мне же тяжко… я чувствую во рту горечь и вкус железа, багровая влага заиграла на моих губах. Досада обвивает сердце – я ведь больше не посмотрю в прекрасные глаза Лишари, не поговорю с друзьями. Ранение…, наверное, это смерть… я слышу уже пение, приятное сладкое пение литаний… я вижу свет, ослепительный яркий свет, от которого исходит тепло. Я не испытываю боли. Я чувствую яркий рассвет и переживаю лёгкость. Кажется… это завершение моей жизни.

Глава 22.

Finem

Fabula

*

«Час свершения войн пришёл. Так прошу же Тебя, позволь народу сильному, греться под светом солнца Твоего, ибо они показали себя верными, сильными и благородными. Ты, Творец, – свидетель мой. Это конец»

– Из книги «Предание».