Вершители порядка

Спустя два дня. Храм солнца.

Мне кажется, что прошло несколько мгновений, пара мигов в которых видел всю свою жизнь, зрел свет, приятное тёплое синие, прежде чем очнулся. Сначала пришла боль – в груди, в руках и ногах, а затем вдохнул настолько глубоко насколько можно было. Действие отдало болью в голове, и я попытался открыть глаза, но перед очами вместо света всё заполнила темнота, которая медленно стала рассеиваться.

– Про-проклятье! – прохрипел я, пытаясь понять где, что произошло и что со мной… чувствую боль, ощущаю ломоту в костях и у меня кружится голова – значит я всё ещё не умер.

Я пытаюсь поднять торс, но не могу – слабость в теле на даёт мне это сделать, а затем мне на грудь ложится жилистая рука и спиной я опять чувствую мягкую постель и подушку.

– Лежи смирно, – звучит предостережение.

– О’Б-Брай-йенн, – хриплю я, по голосу узнавая парня.

– Да. Скажи спасибо санитарам в походном вашем лагере. Если бы тебя туда не оттащили и не оказали первую помощь, мы бы с тобой снова не говорили, – дальше звучит фраза, исполненная упрёком на пару с удивлением. – Два раза ты тут и эти разы ты едва не погиб. То ли ты очень глупый, то ли очень смелый.

– Бит-тва… Велисарий… Дюн-ное, – простонал я, надеюсь узнать что-то о них.

– Давай всё позже, – О’Брайенн протянул ко мне руку, и я ощутил на затылке его ладонь, он мне помог приподняться, а к губам поднёс бутылёк с зельем; раствор влился мне в горло пылающей горькой волной, в тоже время дарующей покой и быстрое освобождение от садни в теле. – Тебе нужен отдых, я думал, что мне не удастся тебя вытащить.

– С-спасибо, – тяжело выговорил я, и расслабился на постели.

– Да и, та девушка, которую ты спас. Она очень сильно о тебе беспокоилась. Я даже думал, дать ей двойную порцию концентрированного экстракта сон-травы.

– Ты… не-не м-может эт-этого быть, – не верю я.

– Это так. Я не знаю, что там между вами случилось. Для меня это либо холодный расчёт… вдруг ты ей денег должен, либо химия, но признаю, что есть нечто большее, чем игра веществ в организме. Ладно, набирайся сил.

Наверное, минут пять пролежал в тиши и покое, пока в лазарет кто-то не прошёл. По комнате разлетелось лёгкое шуршание обуви. Моя голова повернулась в сторону входа, болезненные чувства почти отступили, и увидел, кто осторожно подходит ко мне – это девушка в зелёной кожаной одежде – облегающая штопанная на животе куртка, тёмно-оливковые штаны и сапоги до колен. В моих глазах ещё сохраняется полутьма и зрю только длинный тёмный волос, обрамляющий прекрасное лицо и глаза карего оттенка. Она, мягкой осторожной походкой подступает ко мне, а с её губ слетает вопрос:

– Ты как, родной? – в её фразе, мне показалось, есть теплота, непривычная мягкость, а затем я узнаю Лишари. – Что б, тебя, зачем ты туда попёрся? Ты же мог сгинуть, как те «божественные» засранцы.

– Я… я…, – замешательство сковало мой язык. – Разве для тебя это важно? Разве играет роль?

– Идиот, ой идиот… важно же, – Лишари подошла к подоконнику и ловким движением распахнула окно, через которые дунули массивы свежего воздуха. – Ты… спас меня тогда, ты не презирал меня за то, что я «дикая».

– Да и сейчас мало кто будет, – вспомнил о недавнем «заседании». – Только пройдёт пару-тройку лет и люди смиряться с этим.

– Сейчас не об этом, Фриджи, – дама обратила своё лицо к окну, откуда ударил лёгкий ветер, растрепавший её волос, а каждая буква в её речи пронзилась натужностью и сокрытой болью. – Ты мне… важен. Прости… после Карима… после того что случилось, мне трудно об этом говорить.

– Может тогда…

– Подожди. Я понимаю, что ты чувствуешь ко мне… знаю. Только человек с треклятым холодным расчётом либо с дурманом из чувств мог сделать для меня то, что сделал ты. Скажи, что ты ко мне чувствуешь? Фриджи, да и твои те вопросы… о качествах.

– Да, Лишари, – наконец-то выпалил я, уже не сдерживая то, что чувствовал к ней – и мысли, сердечные веяния, стали словом, которое я, преодолевая далёкую боль в груди, передаю девушке. – Ты мне нравишься.

– «Нравишься» – как-то слабовато для того, кто ради меня, нашёл пакостно-редкий гриб. Что б продлить существование, пошёл на нарушение приказа своего командира. Это нифига не про «нравится».

– Понимаю, к чему ты клонишь, – я попытался приподняться немного, но слабость всё ещё отягощает моё тело, но на выручку пришла Лишари – взявшись за её руку, подтянулся и смог опереться спиной о стену. – А ты сама? Кто я для тебя? Просто друг, которому можно зачаровать меч? Или некто больше?

– Я… мне трудно после того, что произошло. Это предательство… с Каримом, будь он проклят… но да, больше, чем просто друг.

Радость и воздушность души от её ответа поселились во мне, возвышенное чувство, когда ты готов горы преодолеть.

– Ладно, расскажи, что сейчас творится в мире? – спросил я, решив сменить тему, понимая, что от этой Лишари не совсем приятно. – Что там с Исаилом, Гаспаром и Велисарием?