Вершители порядка

– Этот антидот снижает возбудимость психики в организме, он не даёт подсознанию овладеть телом, укрепляет сознание. Это поможет до тех пор, пока не будет найдено лекарство, – О’Брайенн повернулся к Калии. – Я слышал у вас есть вспышки гнева? Этот антидот успокаивает душу, в том числе избавляя и от гнева.

– И будешь ты как наркот под кайфом, – сыронизировал Джеспар.

– А что с лекарством? – поинтересовался Велисарий.

– У вас были какие-то кусочки некого сигила, которые не позволяют болезни овладеть? Так? Хранители рассказывали. Я бы хотел изучить на предмет измельчения в порошкообразную массу и для применения вместе с раствором, чтобы выработать «магический иммунитет».

– Хорошо, ещё что-то? – с закрытыми глазами рухнул головой на ладонь Велисарий.

– Да, у меня готов раствор для Лишари Пегаст. Мы можем его применить, – уверенно произнёс О’Брайенн, ожидая ответа.

Меня проняла дрожь и одновременно радостное трепетное чувство, когда я услышал слова апотекария. Мне отрадно от того, что она наконец-то встанет с койки, что сможет выйти из этого лазарета и прогуляться. Её грудь снова наполнит свежий воздух, она сможет воочию узреть, что её работа со светочем практически увенчалась успехом. Я же опять услышу её немножко низкий, но завораживающий голос, увижу околдовывающие глаза орехового цвета… странное чувство, но я понимаю, что мне будет хорошо только от одного знания, что с ней всё в порядке, что она здорова и не прикована к постели. Я бодро озираюсь на других собравшихся и мне кажется, что они тоже разделяют мой энтузиазм.

– Ну как? – снова спросил О’Брайенн. – У меня всё готово. Её тело в полном порядке, только осталось «включить» сознание. Мой препарат поможет ей с семидесятипроцентной вероятностью.

– А зачем ты меня спрашиваешь? – спросил Велисарий. – Я за неё не отвечаю, да и просто не компетентен в этом вопросе.

– Я думаю, что нужно её поднять, – с заботливостью мне на радость соглашается Калия.

– Вот у неё вопросов будет, – улыбнулся Джеспар. – Ладно, давайте попробуем. Она не заслужила того, чтобы валяться на кровати столь долгое время.

– Тогда, – О’Брайенн повернулся к выходу. – Я всё подготовлю. Приходите в лазарет, побыстрее это закончим.

Все поднялись и быстрым шагом направились к лазарету, чтобы воочию увидеть «возвращение» девушки из пограничного царства сумрака. Поднимаюсь и я, но как только собираюсь поспешить за ковыляющим Калией и Джеспаром, меня останавливает голос Велисария:

– Фриджидиэн, – с обращением останавливаюсь я. – Хочу тебе сказать, друг. После того, как я узнал, к кому ты тогда полез за грибом, и как ты собирал образцы у заражённых, хочу тебе сказать – если ты у неё вызываешь хоть крупицу интереса, то не упусти момент.

– Откуда такая милость, мой господин?

– Друг, мы слишком долго были оторваны от обычной жизни, чтобы не упустить нечто важное. Не только одной войной мы живы. Орден, Эндерал – теперь ты можешь оставить это тем, кто живёт политикой. Да и мы выполнили свой долг.

– Я понимаю, – кивком соглашаюсь с командиром. – Спасибо.

– А теперь, – Велисарий показал на выход, – иди в лазарет и встреть её.

Спустя десять минут мы стоит в квадратном помещении, в котором изливается приятное тепло камина, есть несколько кроватей и на всех лежат раненные. Мы же собрались возле одной, где «спит» неримка в белой длинной рубахе, встав небольшим полукругом и уставив взгляды на неё.

– Как же она похудела, – тихо шепчет Калия.

– Это ещё ей повезло, – говорит Джеспар. – Без апотекариев бы долго не протянула.

Я, находясь в лазарете рядом с Лишари, почти не замечал её сброса веса, но внимательно всматриваясь меня тряхнуло от того, что её щёки впали, лицо стало более утончённое, сильнее выражаются костяшки на ладонях. Но всё же, даже эта вынужденная диета не отняла от её красоты – она всё так же прекрасна, как и ранее. Её голова покоится на подушке, на тёмном волосе. Взгляд моих глаз водит по её гладкой слегка смуглой кожи, до которой я хотел бы дотронуться. Одновременно я рад, что наконец-то она поднимется, а с другой стороны меня терзают сомнения и волнения от того, что может пойти что-то не так, что лекарство не подействует или ещё хуже – её здоровью будет нанесён вред. Эта мысль вызывает у меня противное ощущения сжатия в груди и горькой тошноты, но переборов себя, я не отрывая глаз наблюдаю за действием.

Апотекарий, держа шприц, прошёл между нами подобно тени и взял её за запястье, придавив вену своим пальцем.

– Пульс в норме для такого состояния… приступим.

Апотекарий оттянул немного часть рубашки оголяя верхнюю часть груди, нащупав место для удара в сердце и занёс шприц для укола. Быстрым движением он погрузил сталь в тело, отчего меня прошиб болезненный мондраж.

– Господи, – вслух от волнения взмолился я, трясущимися руками коснулся лба с которого стекает градом холодный пот, – помоги.