Версия

Берия прошёл к себе. Переоделся в маршальский мундир. Не подходил он ему. Вернее, Берия к мундиру, в чём он убедился, когда остановился перед зеркалом. Манекены в магазинах были более живыми, чем то, что он увидел. А! Чучело в орденах! В сердцах махнул рукой и подошёл к телефону Вождя. Вообще-то он любил заходить к Сталину без приглашения и без стука, тихо. Стоял в дверях, или приближался, если тот был к нему спиной, тоже тихо. Сталин вздрагивал, оборачивался, зло тыкал в его сторону трубкой, шевелил усами, резко и недовольно выговаривал: «Что ты, как кот, подкрадываешься? Что ты на мои нэрвы дэйствуешь?». Дальше разговор шёл на грузинском, возможно, с матом. Берия с хитреньким приседанием в голосе оправдывался: «Прости, батоно, я не думал, что ты сейчас думал, я бы не зашёл. Я думал, что ты не думал! Я думал, что ты спал. Когда спишь, я тихо ухожу!».

Новая ситуация требовала другого начала. Берия надеялся, что официальный визит, при параде и с телефонным предупреждением, как-то отведёт от него вину за диверсию. А вина, безусловно, была на его совести. Вернее, на его ведомстве, чья плохая работа привела к катастрофе. Но эти страхи его уже почти не заботили. Сейчас он сам станет диверсантом и устроит последнюю катастрофу. Не ради мести за миллионы отправленных на смерть этим человеком. Нет, конечно! Ведь они отправляли их вдвоём. Цель была скромнее – просто ликвидация старого человека с применением некоторого садизма для досрочного принятия наследства в виде трона и государства, пока другие не подсуетились. Потом таких называли – «чёрные риэлторы»: бабусю на помойку, квартирку на продажу! Тем более что кем-то уже сделана вся подготовительная работа. Осталось только описать эту работу вождю достаточно эмоционально – и всё! Бабуся на помойке! Такое чисто грузинское убийство, революция роз.

Визит скорпиона

Берия поднял трубку. Щелчок. Значит, и Сталин поднял, но, как всегда, молчит. Если не поторопишься, положит трубку, и тогда придётся перезванивать, нарываться на недовольство. Издержки большой власти и зарплаты.

– Здравствуйте, товарищ Сталин!

– Здравствуй, Лаврентий! Что это ты, как чужой? Или за кого-то хочешь просить? Что на что будешь менять? Жизнь на смерть, или смерть на жизнь? Впрочем, у тебя всегда на уме одно и то же. Так что?

– Прошу принять с докладом, Коба. Очень важно.

– Заходы. Поговорим.

В огромном кабинете воздух был свеж, тонкий аромат хорошего табака приятно успокаивал.

– Говоришь, важный доклад? Тогда сядем. После твоих докладов упасть можно. Подстрахуемся.

– Да, да. Ты садись, батоно, садись. Я постою. Вот доложу, тогда и сяду. Куда скажешь.

– Что-то я тебя не понимаю, Лаврентий. О чём ты?

– Сейчас, сейчас… Соберусь… Скажи, Коба, твой боевой наган у тебя? Ты ещё не забыл, как из него стрелять? Достань его и положи рядом. Он тебе сейчас понадобится.

– Вах! Говори! Что? Бомбу украли?!

– Хуже, Коба, хуже… Прочти сам, вот докладные… Я не могу.

Берия открыл папку, взял листки и положил на столе перед Сталиным. Отошёл задом на два шага и даже щёлкнул каблуками, чего сроду ни перед кем не делал. Что значит страх смерти. И о воинском уставе вспомнишь. Перед ГЕНЕРАЛИССИМУСОМ!

Сталин взял очки и подошёл к окну. Листки докладных были уложены по датам поступления. Разной степени грамотности, протокола и точности, они лаконично и правдиво описывали трагический финал его безумной карьеры.

– Что ты с ними сделал, Лаврентий?!

– С кем, товарищ Сталин?

– С этими… с говнюками?

– Когда всё происходило, там уже никого не было…товарищ Сталин. В Управлениях узнали на третий день. Два дня не было связи. Райкомы тоже…разбежались. Никого нет. И жителей нет. Исчезли.

Берия растерянно развёл руки и схватился за голову.

– Ни одного сигнала не было! Ни одного! Казни меня, Коба. Я виноват…

– Успеешь. Теперь иди и найди. Всех! Область оцепить! Никакой утечки!

– Два дня. Свидетели далеко ушли.

– Выловить! До одного! Лаврентий!

– Да, товарищ Сталин!

– У тебя есть готовая бомба?

– Скоро будет.

– Поторопись. Там надо сделать пустыню. Как на Новой земле. Но сначала согнать туда всех свидетелей. Да. Ты виноват, Лаврентий! Мудак! Иди бегом! Нет, стой! Вечер не отменяется. Всем быть. И ни слова!

– Есть, товарищ Сталин!

– Иди.

Поминки по братану

Уже две недели Сталин не устраивал вечерних «заседаний» Президиума. Долгожданный сигнал о «большом сборе» не снял с души членов нарастающего приступа астмы, но языки развязал, и они бойко и бодренько стали названивать друг другу, по привычке наводя в речах конспирацию для прослушки, глупенько заменяя одни понятные слова другими. От простецкого «Батя баранов на лужок выгоняет» пошла нынче крутая «…поляну накрывает».