Вертеп

— Полностью с вами согласен, — поспешно откликнулся Мазин, заметив, как гордо она приподняла голову. — Именно это и определяет круг ваших жизненных воззрений. Невольно вы переносите часть собственных взглядов на окружающих, видите в них то, чем они не обладают. Вам трудно представить мышление человека, скажем так, неблагородного…

— Да, иногда я допускала такую ошибку.

— Естественно, непроизвольно.

— Что же вы хотите сказать?

— Возможно, вы сохранили какие-то романтические представления о ревности, о превратно понятой чести…

— Нет, — отрезала старуха. — У меня нет никаких иллюзий в отношении супруга Эрлены. Скорее наоборот. Никакого благородства. Никакого оскорбленного достоинства. Уверена, возник самый вульгарный скандал. Возможно, он и не собирался убивать…

— Когда же, по-вашему, это произошло?

— Когда она вернулась.

— Раньше времени? Зачем?

— Ах, — произнесла Виктория Карловна с досадой. — Вы меня обвиняете в ограниченности взглядов, а сами совсем не понимаете женщин.

Мазин согласился частично.

— В чем-то понимаю, конечно, хотя в данном случае надеюсь на вашу помощь.

— Наконец-то вы стали меня слушать.

— Я все время вас внимательно слушаю.

— Спасибо, возможно, я ошиблась. Мне показалось, вы больше к своим мыслям прислушиваетесь. Знаете, в моем возрасте привыкаешь, к сожалению, что многие не принимают тебя всерьез. Но если вы слушаете меня внимательно, я поясню.

— Жду с нетерпением, — сказал Игорь Николаевич, действительно больше дожидаясь, чем требуя.

— Выдумаете, это он ее любил и ревновал?

— У нее был любовник.

— Ерунда! На самом деле она не Алферова любила, а своего ничтожного мужа, потому что Эрлена, к сожалению, не унаследовала благородства. Моя племянница была — мне горько об этом говорить, но от правды не уйдешь, — она была то, что называется баба, присохшая к своему павлину.

Виктория Карловна помолчала, потом уточнила:

— Да, он павлин, и еще павиан. Он готов постоянно распускать хвост, и ему очень нравились молоденькие девочки, не исключая и ее младшую сестру, как вы знаете. А Эрлена уже утратила юную свежесть. Она это очень переживала.

Мазин начал догадываться.

— Выходит, Алферов?..

— Разумеется, женская месть, не больше.

Мазин вспомнил, как тряслись пальцы Алферова, когда тот пытался открыть бутылку, нищенскую комнату, соболезнующих старух, и подумал, что месть пришла не по адресу и оказалась слишком жестокой.

— Отомстила-то она не тому. Алферов в убийстве ничем не замешан.

— Оставьте! Нет мужчин, не виновных перед женщинами.

Мазин вздохнул, но ничего не возразил.

— Хорошо. Предположим, убил Дергачев. Однако история отъезда Эрлены и ее неожиданного возвращения остается для меня смутной.

— Что же здесь смутного? Исходите из того, что она баба и дура, и все станет понятным. Владимир постоянно врал, отрицал свои интрижки, и она решила схватить его за руку, поймать с поличным. Вот Эрлена и придумала чисто женский план: уехала, убедила, что она в санатории, а сама вернулась неожиданно. Я стыжусь ее поступка, но о мертвых или ничего, или хорошо. Хорошего не скажешь, лучше не осуждать. В конце концов, она страдала по-своему, хотя я не могу понять и простить эту слабость.

— И она вернулась? Нагрянула?

— Как снег на голову.

— Приехала именно сюда, к вам?

— Да, я была в отъезде. Она знала. Она отдала ему ключ, чтобы он поливал цветы и мог брать машину.

«Спровоцировала?»

— Она понимала, что он будет свиданничать на стороне.

— И захватила на месте преступления?

— Я уверена. Она застала его здесь с женщиной.

— С кем? С какой женщиной?

Виктория Карловна ответила почти возмущенно:

— Вот уж личность очередной шлюхи меня совершенно не интересует.

«Вот как, — констатировал Мазин, — просто, как колумбово яйцо! Сколько людей голову ломали, а об элементарной бабской дури никто не помыслил. Что ж, предположение похоже на правду. Но есть ли это правда? Пока что стройная версия, скажем так…»

Внешне все становилось на свои места. И сближение Эрлены с Алферовым, и «бабское» ее решение — видимо, узнала об очередном увлечении супруга, — и отъезд, который всем продемонстрировала, и телеграмма домой, и билет на самолет. Но все ли? Это следовало еще обдумать, а сейчас важно было не упустить любую возможную информацию.

— Итак, Эрлена приехала, убедилась в неверности, сказала, что об этом думает, произошел скандал или даже драка, и муж убил ее?

— Возможно, он не хотел, — еще раз вступилась за Дергачева благородная старая дама.

— А женщина? Та, которая была с ним. Ее роль вы видите?

Снова Виктория Карловна изобразила презрение.

— Не знаю. Я сказала, она меня не интересует. Наверно, заблаговременно сбежала. Подобные девицы ловко уходят от осложнений.

«Интересно, почему очевидных недевиц так упорно именуют девицами?»

— Эта девица должна была что-то знать.

— Не думаю. Он наверняка скрыл от нее преступление. Ну и, конечно, опасаясь, постарался скорее покончить со связью. А эти мотыльки не из думающих особ. Давно все позабыла.