Вертеп

Обо всем этом он думал тысячу раз, но пользу ощутил лишь одну. В размышлениях, на которые не ждешь ответа, сон наступает быстрее. И сейчас же, несмотря на историю с Артуром, сон подкрался в тишине и успокоил Пашкова на пару часов без помощи Чейза.

Милиция той ночью Александра Дмитриевича тоже не потревожила. Паспорт утром привез молодой человек, представившийся следователем прокуратуры. В отличие от ночного капитана он выглядел вполне корректным и даже приветливым, а черты лица его показались Пашкову знакомыми. Следователь заметил его любопытный взгляд и улыбнулся.

— Мне все говорят, что я очень похож на отца. Он здесь в вашем ковчеге на приватной палубе трудится.

Пашков понял, молодой человек похож на Сосновского. Если бы он знал Бориса Михайловича в молодости, то узнал бы сына и без подсказки.

— Очень приятно…

— Юрий.

— Юрий Борисович?

— Точно так. Расскажите, пожалуйста, что вам известно…

— Вот именно. Что известно, расскажите, — поддержал другой, похожий голос.

Александр Дмитриевич оглянулся и увидел отца Юрия, Сосновского-старшего. Они вошли вместе с Мазиным. Игорь Николаевич молчал, но предложение рассказать, видимо, поддерживал.

Пашков усмехнулся.

— Как же рассказывать? Официально или…

— А есть разница? — спросил Мазин.

— К счастью, нет.

— Так и послушаем.

Пашков доложил добросовестно.

Старший Сосновский покачал головой.

— Не густо. И все-таки, Игорь, нам это событие упускать нельзя. Не возражаешь, Юра?

— Это теперь право потерпевшего. Если он вас пригласит…

— Наймет, — уточнил Мазин. — Кажется, это богатый человек.

Сосновский дополнил со значением:

— Это известный человек. Такая реклама много стоит.

— Для рекламы нужен стопроцентный успех, — заметил Мазин с сомнением.

Борис Сосновский возмутился.

— Игорь! Куда девалась твоя самоуверенность?

— Разве я был самоуверенным? А не ты?

— Я тоже, но ты ошибался меньше. И не ссылайся, ради Бога, на старость. Опыта у тебя сейчас в сто раз больше. Не нужно прибедняться.

— И не думаю. Материала маловато. Он же никого не подозревает.

— Или темнит.

— Зачем?

— Скорее всего это разборка на денежной почве, а деньги яркого света не любят.

— А если кому-то в другом месте перешел дорогу?

— Не знаю. Пока подождем. Может, еще разговорится.

— Ладно, пусть созреет, — согласился Борис Михайлович.

И они с сыном отправились по своим делам.

— А как вы думаете, Александр Дмитриевич? Созреет ли?

Пашков пожал плечами.

— Лучше бы не созревал.

— Почему?

— Да зачем вам эта уголовщина? Тут и самому под пулю угодить можно. Ему охранник нужен, а не сыщик. Ну а по большому счету, с ним ничего не случилось и не случится.

— Однако стреляли.

— Не попали.

— А почему вы, собственно, так уверены в его неуязвимости? — поинтересовался Мазин.

— Я чувствую благополучных людей, — с некоторой обидой произнес Пашков.

— Завидуете?

— Бывает. Хотя давно уже со своим неблагополучием смирился. Против природы не пойдешь.

— А здесь природа?

— А что же? У благополучных даже пот приятнее пахнет. А от меня, как от козла.

Мазин шутливо втянул воздух.

— Рекомендую ароматное мыло «Дуру».

— Это для дураков. Я пока нашим обхожусь.

Так на полушутливой ноте закончился их разговор. Хотя, казалось бы, что ж тут легкомысленного, ведь в человека стреляли? Но ЧП это называлось давно, а сегодня девушка с останкинского экрана сообщает с милой улыбкой — «москвичи привыкли к перестрелкам на ночных улицах», а позади по асфальту красное пятно… С другой стороны, Артур Измайлович в самом деле жив, слава Богу.

Однако на другой день он сам пожаловал к Мазину.

— Вы меня знаете? — спросил целитель с порога, очевидно, исключая отрицательный ответ.

— Я вас видел в здании.

— Да? Обратили внимание? Ко мне всегда очередь. Я помогаю людям, а в меня стреляют. Как вам это нравится? Слышали?

— Слышал. Кто же в вас стрелял? — поинтересовался Мазин, чтобы узнать, созрел ли Артур Измайлович.

— Если бы я знал, я бы к вам не пришел. Ходить и плакаться на судьбу не в моей натуре. Да и времени нет, меня ждут жертвы недугов. Я хочу, чтобы вы разобрались в этой глупой истории.

— Милиция, кажется, этим занимается?

— Не шутите! Вы не знаете нашу милицию?

— Почему же… Имел честь прослужить не один десяток…

— Тем более! Вы возьметесь за мое дело?

— Только с вашей помощью.

— Чем же я могу помочь профессионалу?

— Я не думаю, что у вас нет никаких предположений, подозрений… Ведь должен же быть у стрелявшего повод. Или у тех, кто его нанял, если это заказное преступление. Чем вы не угодили ближним?

— Разве ближним угодишь? Особенно нашим ближним, которые завистью вскормлены с молоком матери.

— Отлично, — прервал Мазин. — С этого и начнем. Зависть. Судя по очереди в кабинет, ваше дело процветает.

— Не скрою, — согласился Артур самодовольно. — Кое-чего я достиг.

— А чем вы, собственно, занимаетесь?

Взгляды их встретились. Мазин смотрел с добродушным любопытством, Артур ощетинившись, подозревая насмешку.