Читаем Вертикаль русского мата. Батарейка Бога полностью

Но если и есть так называемый грех,

То это увреренность в собственной низости,

Которая вносит в сознание вывих,

Не допуская Божественной близости.

И, если цинизм переходит черту

За гранью которой все люди животные,

Он мыслью такой укрепляет ограду,

Которая множит условья нелётные.

Хуёвая погода в сознании у многих,

Хуёвая погода и в мыслях, и в делах,

Хуёвая погода найти стремится отдых

В Божественных людских продвинутых умах.

Нелётная погода зависит от желанья

Рассеять наважденья со взлётной полосы,

Со взлётной полосы, где всеобщее сознание,

Впитать способно ЗНАНИЕ и ЧУДО воскресить.

Сегодня,

в век прорыва новых форм

И охуенного во многом содержанья,

Есть символы, которые платформу

Нам сОздали давно.

Для пониманья

Глубинной сути ценности вещей,

Событий, личностей, пророчеств,

откровений,

И невъебенной и во многом даже вещей

Той информации,

что временем развеяна

И не воспринята огромным

большинством,

Поскольку большинство довольно часто

Предпочитало водку, вина, ром,

Ебню – хуйню… и было безучастно

К открытиям божественных Высот

И к методам познания Законов ,

Которые влекли всех тех в полёт,

Кого мы с вами видим на иконах,

На фресках и портретах, в монументах…

Все те, кого великими зовут,

Стремились к осознанию момента,

Где люди проникали в Божью Суть.

В душе у них рождалось ощущенье

Причастности к Вселенной и к Творцу,

И это чувство было посвящением

В таинственного ЗНАНЬЯ вереницу.

Давид, Орфей, Конфуций, Заратустра

И Моисей, и Пифагор, и Лао-Цзы,

Сократ, Гермес и Будда с Иисусом

В себе великий слышали призыв:

Я – Бог. Я – вездесущ. Я вне тебя

И Я в тебе. Внутри твоей Души.

Я – Бог, Я – Слово, Я – в Мечту побег,

Я прорастаю вглубь, и ввысь, и вширь.

Я – точка Света, Я – Любовь и Я – Закон,

Я – Милосердье, Справедливость, Зна-ни-е,

Я многолик, но я Един, и Божий Трон

Я подготовил для тебя заранее.

Я – Бог. Я – вездесущ. Я вне тебя

И Я в тебе. Внутри твоей Души.

Познай Мой Мир

и соверши побег,

Побег в Себя,

сознание расширив…

Призыв Всевышнего

исполнили пророки,

Сроднились с Богом,

но, увы, толпа

Пизды давала им,

поскольку сроки

Не подошли открыть ей Небеса.

Но появление Иисуса подогрело

В людской среде желание познать

Тот тайный метод,

коим явно, смело

Хуярил он себя,

чтоб Богом стать.

В себе соединил он все ученья,

Все внутренние знанья разных школ,

Религий, философий, направлений,

Пожертвовав собой ,

он стал Христом,

То есть Богом в человеческом величьи,

И показал нам Путь,

которым все

Желающие все своё обличье

Изменят на Господне

на КРЕСТЕ…

Распятье – это символ отреченья

От всей ебательской хуйни

и страстных грёз,

Распятье – добровольное влеченье

В страну, где Бог – Космический Христос —

Не жертвы ждёт от нас, а милосердия

И пониманья принципа Христа,

Где каждый, проявляющий усердие,

Всевышним Хуем иль Пиздой

Сумеет стать…

Но кто сказал, что на кресте страдают,

Что крест есть боль,

А может, Крест – экстаз?

И сам распятый ни хуя не знает,

О том, что наконец Мечта сбылась.

Мечта Души – глубинная, родная,

Но телом позабытая, увы.

А на кресте вдруг тело вспоминает

Свой к Духу зашифрованный призыв:

Хочу распятым быть во имя Бога,

Во имя высшей охуительной Любви

Хочу я нахуй сжечь «грехов» убогость

И людям Путь в мир высший подарить,

В Мир Высший, где живут, любя в распятьи,

И радость излучают на Кресте.

И через сердце захуяривают братьям

СВЕТ ЗНАНИЙ

О манящей

Высоте.

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза