Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

С 1817 по 1822 год отец Геннадий служил в Венгрии в храме-усыпальнице великой княгини Александры Павловны, герцогини Австрийской (сестры Государя Александра I). На конгрессах в Лайбахе и Вероне, где обсуждались европейскими правителями итоги войны с Наполеоном, отец Геннадий, вызванный Государем, служил в его походной церкви и был в это время его духовником. Во время свирепствовавшей в 1831 году в Петербурге холеры отец Геннадий самоотверженно служил в городских лазаретах, исполняя все нужные требы. В Оптину пустынь прибыл 31 декабря 1834 года.

Из рассказов отца Геннадия братии запомнились случаи из его плаваний к берегам Швеции, Голландии и Франции, о событиях времени Веронского конгресса, когда он побывал в Италии как духовник Императора Александра (тот перед исповедью говорил ему: «Забудь, что перед тобою Государь, и поступай как с кающимся христианином». Передавая эти слова, отец Геннадий со слезами восклицал: «Воистину, смирение – высота!».). Об отце Геннадии вспоминали, что он был гостеприимен, ласков и до старости любил телесный труд. Говорил густым басом, роста был высокого… Рассказы его никогда не были пустыми: он на все смотрел глазами православного человека, монаха, во всем видел духовную сторону.

Отец Амвросий, будущий старец, еще застал живыми и отца Мелхиседека, и отца Геннадия. Застал он уже лежащим в параличе и страдальца иеродиакона Мефодия, который пришел в Оптину в 1825 году и был первым письмоводителем обители при отце Моисее, настоятеле. Кроме того, он проходил клиросное послушание и стал уже регентом, когда (это было в 1838 году) разбил его вдруг паралич. Только кисть правой руки двигалась, позволяя ему перебирать четки. Лишился он и дара речи, он только мог произносить: «Да, да; Господи, помилуй», – и это все. Но словами этими он выражал весьма много, произнося их с живостью, с разными интонациями. Двадцать четыре года он лежал в келии. Правило вычитывал ему келейник его, тихий и смиренный монах из крещеных евреев – отец Николай, очень прилежно и с любовью ходивший за больным. В праздники клиросные приходили к нему пропеть тропарь и кондак, и он исполнялся восторга, издавал неясные звуки, а иногда громко восклицал: «Господи, помилуй!». «Посещавшие сего страдальца, – писал отец Леонид, – получали от него великую душевную пользу; один вид его болезненного положения, переносимого с ангельским терпением, всех назидал и трогал»¹⁴⁶.

О кончине отца Мефодия писал игумен Антоний: «Великий страдалец наш, иеродиакон отец Мефодий, 21 апреля утром кончил подвиг свой и переселился на вечный покой со святыми в небесные обители. А 24-го было торжественное провождение многострадального тела его в усыпальницу; и батюшка отец архимандрит со всеми иеромонахами и иеродиаконами был в облачении. А теперь на гробе его горит неугасимая лампада. Он несколько раз был приобщен Святых Таин и до исхода души был в памяти. На первый день Светлого Воскресения, после утрени, ходил я к нему христосоваться, и пели с ним вместе “Христос воскресе!” – трижды, “Ангел вопияше”, “Пасху”, “Плотию уснув яко мертв”. Чрезвычайно он тогда был весел и несколько раз принимался целовать меня. Слава Богу! Он совершил подвиг свой преблагополучно»¹⁴⁷.

Но теперь обратимся к старцу Макарию, расскажем, каков он был как старец, как скитоначальник, монах. Для скитян это был подлинно любящий отец. Он не только определял для них послушания, то есть кому какие работы делать, не только принимал своих духовных чад у себя в келии, но и посещал их самих, и всегда во благовремении. Он духом знал, к кому и когда надо пойти, чтобы утешить, ободрить, поддержать падающего, вразумить… Каждому он назначал и чтение, предлагая новоначальным инокам книгу поучений аввы Дорофея, которую называл монашеской азбукой. Помогал освоить какое-нибудь из им же заведенных в скиту рукоделий – токарное по дереву, переплетное, ложечное, футлярное…

«Поучая учеников своих соблюдать все заповеди Господни, – пишет автор жития старца, – изложенные в Святом Евангелии, старец Макарий в особенности наставлял их заботиться о приобретении самоукорения и смирения, носить немощи ближнего и душу свою полагать о брате, доблественно претерпевать случающиеся искушения, то есть оскорбления, поношения, укоризны, досады, а также мужественно претерпевать с благодарением и находящие телесные многоразличные искушения: недомогания, болезни, лютые и горькие временные злострадания – ради вечного спасения душ своих»¹⁴⁸.