В июне 1989 года, когда сыночку было около восьми месяцев, ему стало совсем плохо, поднялась высокая температура, которая ничем не сбивалась, и 20 июня нас положили в больницу (ДГБ № 13, ул. Восточная, д. 31) Дней через пять ему стало легче, и я вздохнула с облегчением, но, видимо, Павлик перезаразился в больнице и внезапно, к вечеру, ему стало очень плохо. Дежурная врач делала что могла, но малышу становилось все хуже, температура поднялась до 41 градуса и не сбивалась. Ребенок ни на что не реагировал, началось обезвоживание организма, малыш стал значительно меньше в размерах, и на личико опустилась темная туча, которая, казалось, вытягивала из его крохотного тела последние силы. Зашла медсестра и сказала мягко: «Не плачь, ты молодая, еще родишь, если что, сама ведь видишь, какой у тебя парень тяжелый, да и не один он у тебя, дочка дома ждет!» А мне хотелось кричать: «Уйдите все, оставьте меня в покое! Мне нужен только этот ребенок! Я за жизнь борюсь, а вы – за смерть, что ли?!» Но у меня не хватало сил не то что на крик, говорить было трудно. Перегородки между палатами в больнице были стеклянными, и мамочки деток, находящихся в других боксах, со страхом наблюдали за всем происходящим, а женщина, лежавшая с нами в одной палате, так испугалась, что забрала свою девочку под расписку и ушла из больницы. Вечером нас пришли навестить муж и дочка. На улице стояла жара, и окно в палату было открыто. Саша взял Наталью на руки, она заглянула в комнату, посмотрела на малыша и спросила: «Мама, а где наш Павлик?!» Братика она не узнала, так он изменился за одну ночь. Муж все понял без слов и молча стоял у окна, мы с ним почти не разговаривали, каждый из нас боялся, что вместо слов прорвутся рыдания…
Состояние ребенка становилось все хуже, я не ела, не спала, а только сидела возле кроватки и не сводила глаз с моего мальчика. Мне казалось, что если только я усну хоть на мгновение или отведу взгляд от его личика, он сразу умрет! Я смотрела на сыночка и вдруг взмолилась всем своим существом:
«Господи! Если Ты только есть, помоги мне, спаси моего ребенка!
Я всегда буду верить в Тебя и сына крещу, только оставь мне его, Господи!
Прости мои грехи, глупость, безверие, помоги мне, Господи!
Я готова отдать полжизни, только сохрани моего мальчика, Господи!»
Вдруг я ощутила, как в палате что-то изменилось, словно Сам Господь Бог явился ко мне. Он заполнил собой все пространство и напряженно думал, как поступить! Я с ужасом поняла, что недостойна Его милости и если малыша не станет, то я это заслужила всей своей жизнью, в которой умудрилась нарушить все заповеди Божьи. Казалось, я превратилась в маленькую точку, а рядом присутствует Судия честный и справедливый, Который находится везде и сразу одновременно и знает все и сразу не только обо мне, но вообще знает все и обо всем! Не знаю, сколько прошло времени, может, всего одно мгновение, но мне казалось, что суд Божий длился очень долго, я не смела пошевелиться и ждала ЕГО решения. Вдруг я заметила на личике сына просветление, словно солнечный луч осветил моего мальчика, только свет шел изнутри, как будто душа его встрепенулась и ожила, хотя в палате стоял полумрак, и я поняла, что Господь дал мне шанс! Он поверил в меня, и малыш, мой Павлик, будет жить! Потрясение было так велико, что я не могла пить, есть и спать три дня. С этой секунды я стала верующей, ведь САМ ГОСПОДЬ был рядом со мной!
Через три недели, 19 июля, нас выписали. Наша доктор сказала на прощание: «Вы не расстраивайтесь, что Павлик перестал сидеть и стоять на ножках, не сравнивайте его ни с кем, не каждый перенесет такое!» А я была просто счастлива, пусть не сидит, не стоит, пусть много потерял в весе, но он жив! А главное, я ЗНАЮ, что БОГ ЕСТЬ!!
Когда мы вернулись домой, я сразу надела крестик, а вскоре окрестила дочку и сына!
Но к своей первой исповеди я шла еще долгих 18 лет. Наконец, в 2005 году, Господь вразумил меня, что о священнике нужно молиться! Так, по молитве, я пришла к отцу Сергию Ермолаеву. Два года я приходила в храм минут на 20–30, молилась и смотрела на нашего батюшку. Подойти не решалась и только в июле 2007 пришла на первую исповедь и уже по-настоящему стала прихожанкой нашего храма.
Исповедь самоубийцы