Весь этот мир не ты

— Я… — Стас теряется, не может отойти от шока, — Не тебя точно…Ты же…Ты же знал, что я с ней, чёрт! Како хрена, Ник?

— А ты знал, что она мне нравится, тебя же это не остановило, — пренебрежительно фыркает Никита.

Мне становится неловко, и я начинаю рассматривать свои кроссовки. Даже так…Все знали…Кроме меня, похоже…Кошусь на застывшую позади Машку. И она?

— У тебя всё равно шансов не было, — шипит Малинский, зло щурясь, — Она бы никогда…

И замолкает. Никита тоже молчит и улыбается. Я не выдерживаю и пихаю его в бок. Похоже, Аверин сегодня не один гештальт закрыл. Вон как победно сияет. Я бы разозлилась даже, но он был такой довольный. Кажется, Стас просто не в состоянии смотреть на его благостную физиономию. Он инстинктивно сжимает кулаки и переводит взгляд на меня.

— Ну что, натрахалась с пролетариатом по каморкам? Я думал, ты дороже. Знал бы- давно…

Дальше он ничего сказать не успевает, так как Никита похоже закрывает уже третий гештальт за полчаса, и Стасу прилетает в челюсть справа. Малинский, пошатнувшись, трясет головой, а потом с рёвом кидается на Ника. И они валятся на пол, беспорядочно мутузя друг друга.

— Не надо, — я начинаю визжать одновременно с Машкой и кидаюсь разминать их, но поздно. На звук потасовки уже спешит наш преподаватель по истории, а с ним и сам зам декана, который как раз направлялся в 215 аудиторию, чтобы принять у нас экзамен.

По его хмурому лицу и до белизны поджатым губам я понимаю, что мне сегодня сдача не грозит. Чёрт.

Глава 31. Последствия

Вместо экзамена мы вчетвером час проводим в деканате. Нам устраивают настоящий допрос с пристрастием: сначала всем вместе, потом по одному. Грозят вызвать полицию, сообщить родителям, отчислить (ну это мальчишек). Никита и Стас, побитые и злые, каким-то чудесным образом успевают договориться и пробурчать нам с Машкой, чтобы мы говорили, что просто мимо проходили и всё. Мы так и делаем. И после разговора наедине нас с Раковой отпускают как случайных свидетельниц.

Я растерянная выхожу вслед за Машей из деканата, не зная, что делать теперь. Кошусь на её бледное застывшее лицо, и меня потихоньку накрывает злость.

— Это ты нас сдала. Даже Малинского привела специально, — хватаю её за локоть, заставляя развернуться к себе, — Ты обещала молчать!

— Очнись, мир не вокруг тебя вертится, — шипит Ракова, вырывая руку, — Больно надо. Откуда я знала, что вы там лижитесь? Мы отошли просто…поговорить…

Она почему-то краснеет, отводит глаза. Хмурится и продолжает уже тише.

— А потом шум услышали. Любопытно стало, кто ж там возится, вот и дождались…

— Значит поговорить? — хмыкаю я и скептически вскидываю бровь, — О чем же интересно?

— Не твоё дело, — рычит Маша и демонстративно уходит. Я, прихрамывая, пытаюсь поспеть за ней. Нога почти прошла, но бежать мне пока ещё явно рановато.

Ракова вылетает на улицу и закуривает прямо на крыльце универа, хоть здесь и запрещено. Я вижу, как дрожат её пальцы. Она кидает на меня злой взгляд, выпуская дым чуть ли не мне в лицо, молчит пару секунд, а потом все же начинает говорить.

— После того, как ты Малинского отшила, он ко мне прибежал, — её голос хриплый и нервно дрожит почти в такт с тонкими пальчиками, — Отомстить хотел наверно. Думал, ты заведешься. Лучшая подруга же. БЫЛА. А я…Я тоже хотела. Только ты вся в своих розовых пони, не видишь вокруг ни черта. Да и месть…затянулась. Вот мы и отошли…поговорить. Не следил никто за вами, ясно?

И она смотрит на меня с вызовом. А во взгляде такая обида плескается, что меня словно холодным душем обдало.

— Маш, — я нервно облизываю губы, — Так ты что? Со Стасом сейчас?

— Я то да, — горько усмехается Машка, — А вот он… Я думала, ему уже и плевать на тебя. Он сам так говорил. Что я лучше, что ты рыба мороженая. А вон как завелся, когда ты из подсобки вышла. Мог бы и просто поржать, раз плевать.

Она кидает недокуренную сигарету прямо на ступеньки и бормочет себе под нос.

— И что они только находят в тебе все…

Сутулится как-то, обнимает за плечи себя и бредёт на парковку.

— Мааш! — я беспомощно развожу руками, окликаю её, но она не реагирует.

Глаза начинает печь, в уголках собирается влага. Я вдруг отчетливо осознаю, что это конец нашей дружбе. Именно сейчас. И хочется оплакать её. Столько лет…

Проводив уже бывшую подругу взглядом до её машины, я медленно бреду обратно в универ. Нужно дождаться Никиту. Устраиваюсь на широком подоконнике рядом с деканатом и устремляю невидящий взгляд в окно.

Через пару минут в кармане пиликает телефон, и на дисплее высвечивается номер отца. Уже доложили. Я набираю в грудь побольше воздуха и принимаю вызов.

— Да, пап.

— Что у вас там случилось? — басит он ледяным тоном.

— Ничего, ничего такого.

— Прогулянный экзамен и драка- это ничего такого? — его голос напоминает львиный рык. Я невольно ёжусь.

— Пап, я не при чем. Мальчишки подрались, мы рядом с Машей были. Нас разбираться в деканат вместе с ними увели. Я пересдам на следующей неделе. Всё в порядке.