Весь этот свет

Я подошла к сидевшему на стуле Оуэну и помогла ему удерживать лед возле левого глаза.

– Привет, – сказала я.

– Кэтрин?

– Это я.

Оуэн отшатнулся.

– Я просто хочу помочь.

– Несмотря на то что твой парень меня ослепил?

– Ты не ослеп, отеки пройдут, – я помедлила, не зная, хочу ли знать правду. – Что произошло?

Оуэн отвернулся.

– Можно подумать, тебе не все равно.

– Мне не все равно. Знаю… мы в последнее время отдалились друг от друга.

– Отдалились? Скорее, ты забыла о нашем существовании, Кэтрин. Что мы тебе сделали?

– Ничего. Вы ничего не сделали.

Оуэн повернулся ко мне и вздернул подбородок – из-за опухших глаз ему было трудно разглядеть мое лицо.

– Ты не просто бросила двух людей, с которыми дружила большую часть жизни – ты втоптала нас в грязь.

Я вздохнула.

– Мой отец умер.

– Мы это знаем. Мы пытались тебя поддержать.

– Такая помощь мне не требовалась.

– Так почему ты нам не сказала? Почему заставила Минку думать, что она бесполезна? Почему сделала так, что я чувствовал себя бесполезным мусором, который можно просто выкинуть? Понимаю, ты страдала. Так сказала бы нам, что тебе надо побыть одной.

Я кивнула и потупилась.

– Ты прав. Именно так мне и следовало поступить.

– Ты захлопнула дверь у нас перед носом, и не раз.

– Я ужасно с тобой поступила, а ты просто пытался быть моим другом. Но я тогда была не в себе, и все еще не… я сейчас не та девочка, которую ты знал. И сейчас все гораздо хуже, чем тогда.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Оуэн. Боль и злость уже не звучали в его голосе.

Я встала.

– Тебе по-прежнему нужно держаться от меня подальше. Это небезопасно.

Оуэн откинулся на спинку стула и снова надулся.

– Ну, да, а Мэдисон и Сэм, очевидно, неуязвимы перед этой невидимой угрозой?

– Мэдди и Сэм не пытаются войти в мой дом, – прошептала я.

– Ты это о чем? Что-то происходит у вас дома?

Вошли два парамедика, один – низенький и толстый, другой – высокий и худощавый. Они подошли к Оуэну, а я попятилась.

– Кэтрин? – окликнула меня миссис Розальски и глазами указала на открытую дверь кабинета.

Я знала, чего она от меня хочет, поэтому вернулась в кабинет миссис Мейсон и стала заниматься в одиночестве. Прозвенел звонок, сначала возвещая окончание первого урока, а потом – второго. Эллиотт по-прежнему находился в кабинете директора, а остальные члены администрации вели себя как ни в чем не бывало.

Полчаса спустя Эллиотт вышел из кабинета директора. Он не поднимал глаз, а проходя мимо, тихо проговорил: «Извини».

– Привет, – сказала я, ободряюще улыбаясь ему, но Эллиотт быстро выскочил за дверь. За ним следовали два сотрудника службы безопасности. Я повернулась к миссис Мейсон. – Вы отстранили его от занятий?

– Не надо так на меня смотреть, – парировала психолог, подталкивая меня к своему кабинету. – Он только что отправил человека в больницу, так что особого выбора у меня не было.

– Что произошло? – требовательно спросила я.

– Ты же знаешь, я не могу с тобой это обсуждать.

– Ладно, он все равно мне расскажет после уроков.

Миссис Мейсон устало опустилась в кресло и вздохнула.

– Оуэн сказал нечто такое, что не понравилось Эллиотту. Он ударил его кулаком. Несколько раз.

– Эллиотт никогда бы не напал на человека просто так, очевидно, его спровоцировали.

– Неужели? Вообще-то, я слышала о его драке с Крузом Миллером на вечеринке у костра. – Миссис Мейсон принялась раскладывать на столе бумаги, было видно, что она очень сердита.

– Вы хоть представляете, через что Эллиотту пришлось пройти за последний месяц? С тех пор как нас притащили сюда на допрос к этому полицейскому, все вокруг считают, будто мы что-то сделали с Пресли.

– Ну, сегодня речь шла вовсе не о самозащите.

Миссис Мейсон перестала шуршать бумажками и вздохнула, потом посмотрела на меня. В ее глазах читалась искренность.

– Не остановившись после первого удара, Эллиотт сам превратился в агрессора. Не волнуйся, здесь ты в безопасности.

– А Эллиотт – нет.

Миссис Мейсон помолчала, обдумывая мои слова.

– Думаешь, мне следует и его перевести в свой кабинет? Вряд ли кто-то решится задеть Эллиотта, он же здоровенный, как игрок Национальной футбольной лиги США.

– И слава богу, что это так. Каждый раз, когда мы пытаемся пройти от парковки в класс по главному коридору, идем на обед, а потом покидаем школу, мы словно преодолеваем футбольное поле в разгар игры.

– Ученики поднимают на тебя руку?

– Миссис Мейсон… пожалуйста. Не отстраняйте Эллиотта от занятий, он же может потерять стипендию, на получение которой так рассчитывает.

Психолог смерила меня пристальным взглядом. Я еще никогда с таким жаром и так многословно не говорила с ней о своих чувствах и переживаниях, и она определенно решила этим воспользоваться.

– Расскажи, что происходит у вас дома, и я изменю свое решение.

– Вы что… шантажируете меня?

– Да, – спокойно сказала миссис Мейсон. – Скажи, что вы с Эллиоттом скрываете, и я позволю ему завтра вернуться в школу.

У меня упала челюсть. Комната закрутилась у меня перед глазами, стало тяжело дышать.

– Это нечестно. Не уверена, что это ваше предложение вообще этично.