Весь Гарольд Роббинс. Книги 1-23

Не следовало сбрасывать со счетов и обаяние Парриша. С первого взгляда чувствовалось, что это настоящий мужчина: мощные плечи, крупная голова, высокий рост. Светло-синие глаза на загорелом лице. Лишь на год или два старше Бата, он только начал седеть, однако явно ускорил процесс с помощью химии. И теперь щеголял густой белоснежной шевелюрой. Открытое лицо располагало к себе. Не могло возникнуть и мысли, что такой человек способен на ложь.

Бен и Джо-Энн ездили на коктейли. Радушные хозяева по случаю хорошей погоды принимали гостей в бассейне. Джо-Энн была в белом махровом халате и черном бикини, Бен — в бордовых плавках и белой тенниске. Джо-Энн уже прилично набралась.

Как только они вышли на веранду, Бен раскурил две сигареты, для себя и Джо-Энн. В доме они не курили: Бат терпеть не мог сигаретного дыма.

Все понимали, что Бен останется на ночь. Собственно, он и оставался несколько ночей кряду.

— Мы хотели заказать обед. Составите нам компанию? — спросил Бат.

— При одном условии. Плачу я, — ответил Бен. — Какую предпочитаете кухню? Мексиканскую? Китайскую?

— Кит-тайск-ю. — Слова давались Джо-Энн с трудом. — И обяз-зат-тельно с жар-реными тар-раканами.

— Разумеется, с жареными тараканами, — кивнул Бен. — Как насчет шампанского?

— От него мен-ня п-пучит. Лучше б-бы об-бычно-го б-белого вина.

Бен кивнул:

— Будет исполнено. Пойду позвоню.

— И-я с т-тобой.

— Ты лучше сядь, — остановил ее Бат. — Нам надо поговорить.

Бен на мгновение нахмурился: ему не понравилось, что Бат командует Джо-Энн, но он повернулся и ушел в дом. Гленда поднялась и последовала за ним.

— Маленькая сестричка, ты пьяна. Я не твой отец, но…

— Хорошо. Хоть с этим все ясно. Здесь моего отца нет. И не пытайся вести себя так, будто ты мой отец.

Она потянулась к бутылке шотландского, но Бат отодвинул ее.

— Наш отец не так уж и плох. Может, беда в том, что тебе не с кем сравнивать.

Она отвернулась от Бата, уставилась на океан.

— Когда я знакомил тебя с Беном, я не предполагал, что ты будешь с ним спать.

— Ты должен ценить его. Ты вот отнял у меня бутылку. А вчера вечером он отвесил мне оплеуху и выплеснул все, что было в стакане, в туалет.

— Отвесил оплеуху? Здесь? В этом доме? Вчера вечером?

Она кивнула, посмотрела на Бата:

— Я сама на это нарывалась.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

— Не вмешивайся, старший брат. Он ударил меня, потому что я ему небезразлична.

— Или он так говорит.

Джо-Энн покачала головой:

— Он этого не говорил. Но почему? Какая ему разница, напьюсь я или нет? Если только…

— Ты думаешь, остальным ты безразлична?

— Невада любил меня. Полагаю, ты тоже любишь, по-своему. А вот Джонас? Моника? — Она покачала головой.

— Рано ты начала жалеть себя. Тебе двадцать один год, наш отец определил тебе щедрое пособие…

— Щедрое? Неужели?

— Оно такое же, как мое жалование. До цента.

— Скажи мне, старший брат, согласился бы ты получать пособие от Джонаса? Он назначил тебя вице-президентом «Корд хотелз», потом президентом. Ты должен отрабатывать свои деньги. А иначе ты бы их взял?

Бат долго смотрел на нее:

— Хорошо, я бы не взял.

— А вот я должна брать. Он не назначит меня президентом чего бы то ни было. И мне приходится брать от него милостыню.

— Он щедр и любит тебя.

— Вот тут ты ошибаешься. И в первом и во втором. По-моему, он не способен ни на щедрость, ни на любовь.

— Ты не права. Но… Ты хочешь работать? Об этом речь?

— Я хочу, чтобы кто-нибудь наконец-то понял, что я могу работать.

— Я посмотрю, что можно сделать. А теперь вернемся к Бену Парришу…

— Зачем ты познакомил меня с ним? — спросила Джо-Энн.

— Я думал…

— Если я выйду за него замуж, ты и Джонас можете катиться к чертовой матери.

6

Тремя часами позже Гленда и Бат лежали в постели. Ее неналаченные волосы мягко стелились по его плечу. Умиротворенная, она уже засыпала.

— Джо-Энн… и Бен Парриш. Не могу в это поверить.

— В ней говорило шотландское, — ответил Бат. — Едва ли она серьезно думает о том, чтобы выйти за него замуж.

— Она выпила еще. Вина и виски. Да и он крепко набрался к тому времени, как они отправились спать.

— Будем надеяться, что они не пойдут купаться на рассвете. А то ведь могут и утонуть.

— Утром вода слишком холодная. — Гленда улыбнулась. — Как только она дойдет ему до яиц, он тут же выскочит на берег.

Когда спальня погружалась в темноту, Бат обычно раздвигал штору. И с постели они могли любоваться океаном, звездами в ясном небе, в отсвете которых накатывали на берег волны.

Гленда вздохнула:

— Как прекрасен океан. Но я, помнится, очень его боялась. В девятнадцать лет я жила в квартире еще с одной девушкой на Девятнадцатой улице, в Бенсон-херсте. Тогда я работала в клубах, приезжала домой поздно ночью, и рядом плескался океан. А там… Кто мог это знать? На глубине пятидесяти или шестидесяти футов, в миле от берега, могла притаиться нацистская подлодка. Может, целая стая. Вооруженные люди… которые хотели тебя убить. Наверное, я и тогда понимала, что это нереально. Но нацисты находились не так уж и далеко. А для еврейки…

Бат прервал ее поцелуем.

— Дорогая… если нацисты сойдут на берег… в ночном столике есть пистолет.