Весь мир – Тартар

Дверь закрылась и через секунду распахнулась вновь, пропуская Эно в квартиру.

Старуха выглядела крепко и вызывающе: она курила «беломорину» и у нее над верхней губой совершенно естественно смотрелись черные реденькие усы, как у десятиклассника, вообразившего себя мужчиной.

Старуха закрыла дверь и нагло разглядывала Эно, не говоря ни слова. Эно уже знал, что Арбузова ему увидеть не суждено и спросил, придав голосу простодушие:

– А где Арбузов?

Старуха, скривив лицо, выпустила в сторону мощную струю дыма и хриплым мужским голосом ответила:

– Помер твой Арбузов. Дня два как.

Эно изобразил замешательство:

– Как? Постойте… Не может быть…

Старуха полюбовалась произведенными ее словами эффектом и сказала:

– Очень даже может. Ты, что ль, заходил к нему неделю назад?

– Н-не знаю… – неопределенно дернул головой Эно и услышал глухое бормотание сразу на два голоса: «Он, он. Он и есть». Другой голос с сомнением тянул: «Слишком просто получается. Нет. Не он это».

– Довели, – расплывчато заключила старуха, как-то удовлетворенно качая головой и перебрасывая «беломорину» из одного угла рта в другой.

– Какое несчастье… – Эно растерянно потер лоб рукой.

– Было бы несчастье, плакали бы все, – ответила старуха тоном лектора, вещающего про азбучные истины. – Ты ему кто?

– Знакомый… Боже мой… – Эно решил больше не тянуть и спросил: – Простите, где у вас туалет? Мне что-то нехорошо.

Старуха обрадовано закивала:

– Что, обделался? Вон туалет, беги.

«Он это. Точно он».

Заперев дверь, Эно запустил руку за сливной бачок.

Пусто.

Не медля ни секунды, Эно, ничего больше не имитируя, вышел из уборной.

Старуха исчезла. Длинный сумрачный коридор был пуст, и не слишком походил на такой же в коммунальной квартире, где жил Илья. Их коридор редко оставался пустым и безжизненным, хоть и был тускло освещен, что, впрочем, не придавало ему столь мрачный, как здесь, вид. Может быть, дело обстояло иначе до того момента, как Эно появлялся у друга, однако стоило ему войти, как сейчас же отворялась какая-нибудь дверь и то бабуля-одуванчик спешила на кухню с кастрюлькой в руках, то Мамишвили в пижонском халате, не способном прикрыть черные джунгли на его груди, шел в ванную, приглушенным пением напоминая всем, чья сейчас очередь вкушать водопроводные блага цивилизации, то проезжал на трехколесном велике чей-то отпрыск в штопанных колготках (и как знать, может быть, это и был юный Вектор?).

И лишь в этой квартире коридор был мертв, как и Арбузов, с той лишь разницей, что определить дату смерти не представлялось возможным. Могло сложиться впечатление, что во всей квартире обитал один единственный человек – мастер перевоплощений – и в зависимости от того, какую кнопку звонка нажимал посетитель, в том обличье и выходил встречать гостя. Эно на секунду даже представил себе этого искусника: это непременно должен был быть невысокий молодой мужчина, совершенно лысый и с выбритым лицом, а в его комнатке-кладовке располагался целый арсенал накладных бород и усов, парики, женские платья и старушечьи обноски, элегантные костюмы и растянутые треники.

В следующую секунду одна из дверей недалеко от входной осторожно открылась и появилась старуха, словно воплощение мыслей Эно о таинственном жильце. Увидев, что Эно ее уже ждет, она вытащила из-за спины «Огонек». Махнув им в воздухе и разгоняя только что выпущенную струю папиросного дыма, она спросила, хитро глядя в глаза Эно:

– Это ищешь?

Он кивнул.

– Четвертной, – определила старуха и снова спрятала журнал за спиной.

– Покажите Книгу, – попросил Эно и услышал: «Молодец интеллигент, не струсил». Старуха усмехнулась и молча раскрыла «Огонек», показывая пачку белых листов. Эно вытащил из кармана кошелек, раскрыл и дал увидеть старухе его содержимое – две бумажки синего и зеленого оттенка:

– Больше все равно нет.

Старуха недовольно плюнула, чуть не выпустив изо рта папиросу, и проворчала:

– Интеллигенты херовы. Ни денег, ни ума… Давай!

Эно отдал ей восемь рублей и получил «Огонек». В тишине явственно слышалось: «С паршивой овцы хоть шерсти клок. Все равно он с такой литературкой долго не протянет». Старуха открыла наружную дверь и прокаркала:

– Катись. С такой литературкой не читателем, а писателем станешь – протоколы подписывать.

Эно молча вышел из квартиры. Этажом ниже он остановился и пролистал Книгу. Все было в порядке. Он снова завернул ее в «Огонек» и сунул во внутренний карман пальто.

Выбравшись на Садовое кольцо, Эно пошел вдоль дороги к метро. Он чувствовал, что это еще не все и поэтому не стал ждать троллейбус.

Не дойдя до метро одну остановку, он понял, что дальше идти не придется. Человек в синей болоньей куртке, стоящий на троллейбусной остановке, повернулся в его сторону и загородил дорогу. Эно почувствовал, как сзади его нагнал еще один и, сдерживая дыхание, встал за спиной.

– Вам придется пройти с нами, – сказал негромко, но отчетливо человек в куртке. Из-за спины Эно чуть выступил второй – в черном пальто – и чуть коснулся его плечом.