Весь шар земной...

Родство древних венгров с народами Поволжья было подтверждено раскопками, в которых участвовали советские и венгерские археологи.

Венгерские ученые продолжают исследования, связанные с происхождением своего народа. Они, например, частые гости в Поволжье, в Чувашской и Марийской республиках.

Чувашия побраталась с Хевешской областью в Венгрии. Университет венгерского города Сегеда и университет в Чебоксарах совместно занимаются проблемами венгерского и чувашского языков.

Далеких предков, давших начало как некоторым народам Поволжья, так и венграм, объединял когда-то общий труд.

Отсюда сходство слов, употребляемых земледельцами и скотоводами. Похожи и некоторые географические названия.

А песни, передававшиеся из поколения в поколение? Венгерский композитор Золтан Кодай с увлечением обрабатывал чувашские и марийские народные мелодии, находя в них общие корни с песнями своего народа.

Венгерские ученые повторили маршрут Антала Регули. Этот лингвист еще до того, как Вамбери отправился в Среднюю Азию, ездил на Север России. Он нашел, что его родной язык близок с теми, на которых говорят кочующие по берегам Оби остяки и вогулы.

Вопрос о происхождении народов — один из наиболее сложных в истории. Ученые многих стран — археологи, лингвисты, антропологи, этнографы, историки — совместно ищут здесь верные ответы.

Судьба Арминия Вамбери

А теперь несколько слов о судьбе Арминия Вамбери. Люди, в начале нашего века зачитывавшиеся его книгами, были уверены, что их автор погиб в какой-нибудь новой, отчаянно дерзкой экспедиции. Между тем он после своих необыкновенных приключений на Востоке прожил еще полвека. Прожил, навсегда забросив посох странника.

Став профессором восточных языков, он путешествовал лишь в удобных экипажах, в купе спальных вагонов, в каютах первого класса.

Найдя, что на родине его недостаточно оценили и вознаградили, Вамбери переселился в Лондон. Он занялся политикой, считался специалистом по «русским делам». Вчерашний «хромой дервиш» стал служить интересам колониальной империи. Когда король Эдуард II наградил Вамбери орденом Виктории, было сказано, что это делается в знак его заслуг перед Великобританией.

Читатель, наверное, будет разочарован, узнав обо всем этом. Большинство исследователей оставались верными избранному пути, пока у них хватало сил. Вамбери же «круто повернул руль».

Но до этого поворота он проявил себя дерзким и умелым путешественником, повлиявшим на многих исследователей Востока.

Видный советский географ и путешественник Эдуард Макарович Мурзаев вспоминает, как поразили его смелость, выдержка, находчивость и преданность молодого Вамбери науке.

«Увлекшись Вамбери, я сам стал изучать восточные страны, читал Коран, труды по истории Востока, — пишет Мурзаев. — В какой-то мере путешествия Вамбери оказали влияние на мои интересы к Средней и Центральной Азии. И вот всю жизнь я занимаюсь изучением пустынь и гор внутренних частей Азиатского материка».

Вечный фрегат

Его вытянули наверх чуть не силой.

Он упрямо не хотел покидать кают-компанию, где облюбовал себе уютное местечко. Лишь после особенно яростных ударов волн, когда вода начала хлестать в люки и изрядно окатила его, он, ворча, уступил.

Шторм к этому времени набрал пугающую мощь. Ветер с воем срывал гребни волн, обрушивая потоки на палубу. Вспышки молний выхватывали из кромешной тьмы белую пену взбесившегося океана, кучку мокрых матросов, тянувших какую-то снасть. Молнии сверкали поминутно, но рев шторма заглушал раскаты грома.

Он поискал взглядом луну. Люди, спускавшиеся к нему в кают-компанию, соблазняли его дивной картиной: с одной стороны корабль и волны, освещенные мертвенным лунным светом, с другой — неистовство бушующей в тучах грозы. Так где же луна?

— Ушла, — сказал старший штурманский офицер. — Вы бы еще до завтра сидели в каюте!

Капитан нёс штормовую вахту. Он приветливо кивнул поднявшемуся к нему и, обводя рукой горизонт, сказал, ожидая восторгов и похвал:

— Какова картина, Иван Александрович? А?

Ответ был ошеломляющим:

— Безобразие, беспорядок!

Еще раз взглянув на молнии, гаснувшие в волнах так близко, что казалось, одна из них вот-вот ударит в мачту или опалит паруса, Иван Александрович, мокрый, нахохлившийся, удалился к себе в каюту.

Это было в апреле 1853 года неподалеку от мыса Доброй Надежды, которому более подошло бы к случаю другое его название: мыс Бурь. В переделку попал парусный фрегат «Паллада», на котором находился писатель Иван Александрович Гончаров.

Два его слова запомнились уже своей необычностью. Иные возмущались: так о грозной силе океана мог отозваться скорее сухой педант, чем путешествующий литератор. Позднее говорили еще, что фраза подошла бы, пожалуй, и для самого Ильи Ильича Обломова. А отсюда уже было недалеко и до сравнений персонажа с его творцом…