Весь шар земной...

Стэнли в это время меньше всего думал о Ливингстоне. Он ломал себе голову над тем, почему издатель, приехавший из-за океана по делам своей газеты в Париж, так срочно вызвал его, молодого журналиста, из Мадрида? И Стенли ответил совершенно искренне:

— Право, не знаю, сэр!

— Но как вы полагаете, он жив?

Черт возьми, на этот вопрос вот уж года три не в состоянии ответить никто. И Стэнли сказал:

— Может быть, а может — нет.

— Я намерен послать вас за ним.

Стэнли на минуту потерял дар речи. Однако Беннет был не из тех людей, которые бросают слова на ветер.

Но неужели мистер Беннет полагает, что именно он, Стэнли, сможет проникнуть в Центральную Африку и найти там без вести пропавшего путешественника?!

Беннет подтвердил. А почему бы и нет? Ему, Стэнли, предоставляется полная свобода действий. Плюс деньги. Сколько? Сколько потребуется.

— Возьмите теперь тысячу фунтов стерлингов, а когда они у вас кончатся, возьмите еще тысячу. Израсходуете эту сумму, возьмите следующую тысячу, и так далее. Только найдите Ливингстона.

— В таком случае мне не о чем больше говорить. Когда я должен выехать?

На страницах этой книги вы еще встретите имя Беннета. Его носит остров у берегов Сибири. Беннет никогда там не был и никаких островов не открывал. Но он щедро открыл свой кошелек для Джорджа Де-Лонга, снарядившего американскую полярную экспедицию к Северному полюсу.

Беннет был проницательным, умелым, удачливым бизнесменом. Он выбрал издательскую деятельность. «Нью-Йорк геральд» должна печатать самые интересные, самые сенсационные известия! Только у нас, прежде всего в нашей газете! Все, что может волновать читателей! Больше читателей — больше тираж газеты, больше доходы издателя.

Он никогда не видел Ливингстона. Никто не замечал у мистера Беннета особенной участливости к несчастиям других. Но сегодня мир взволнован судьбой ученого. Если Стэнли даже не найдет его, приключения самого Стэнли — отличный материал для газеты. И те же соображения руководили Беннетом, когда позднее он помог Де-Лонгу: это совпало с повышенным интересом читателей к открытиям в полярных странах.

Но почему выбор Беннета пал на Стэнли? Ведь для такого трудного дела, как поиски Ливингстона, можно было найти человека, имеющего значительный опыт путешествий по Африке!

Прежде всего потому, что Стэнли был хорошим журналистом. Он умел писать ярко и занимательно. Он знал вкусы американского читателя. Можно было не сомневаться, что свои приключения Стэнли опишет, как никто другой.

И потом — что такое настоящий журналист? Задания газеты бросают его с места на место. По роду своей работы он должен быть в самой гуще событий. Чтобы хорошо описать пожар, надо самому следом за пожарными карабкаться по лестнице в окно горящего дома. Стэнли много раз до-называл, что препятствия его не пугают. Он дерзок и настойчив. Кстати, и путешествовал журналист не так мало.

Был и в Африке, правда, не с научной экспедицией, а с экспедиционным корпусом английских войск, ведущих операции в Абиссинии. Пулям не кланялся.

Наконец, Беннет не намеревался посылать Стэнли на поиски Ливингстона немедленно: пусть сначала побывает на открытии Суэцкого канала, проедет по Нилу, заглянет в Иерусалим, потом в Константинополь, в Крым и на Каспийское море, наконец, в Багдад, Персию, Индию…

Короче говоря, издатель давал Стэнли возможность предварительно проявить себя в достаточно трудных путешествиях, получить дополнительный опыт, а заодно — и, быть может, Беннету это было важнее всего — приучить читателя к тому, что подпись «Генри Стэнли» обещает знакомство с действительно интересным и злободневным материалом, с которого можно начинать, развернув газету.

*

Стэнли вышел на поиски Ливингстона весной 1871 года во главе вооруженного отряда почти в две сотни человек. Его путь в глубь Африки начался из небольшой гавани на восточном берегу Черного континента.

Тот, кого он надеялся разыскать, был во многом противоположностью напористого журналиста, способного, как скоро выяснилось, идти к цели напролом и не слишком отягощенного строгими правилами морали.

Давид Ливингстон, уроженец Великобритании, приехал в Африку весной 1841 года. У него и мысли не было о дальних путешествиях и открытиях. С собой он привез Библию и походную аптечку.

Давид Ливингстон был миссионером. Он приехал, чтобы проповедовать слово божье и обращать чернокожих язычников в истинную веру. И еще Ливингстон был врачом. Не лекарем-любителем, а настоящим врачом, окончившим медицинский факультет в Глазго. Он видел в себе человека, способного исцелять раны душевные и раны физические.

Первые разочарования он испытал вскоре после высадки на южный берег Африки. Его идеализм основательно поколебала встреча со здешними миссионерами. Он надеялся увидеть смиренных проповедников, показывающих пример исполнения христианских заповедей. А встретил интриганов, не чуждых корыстолюбия; некоторые из них открыто презирали своих чернокожих «братьев во Христе».