Веселый Роджер

– Вик, можно твой кофе? – указывает на полупустую чашку на столе.

Киваю в ответ и говорю медленно, задумавшись:

– Все мое тебе можно.

Вера замирает на несколько секунд.

– Абсолютно всё?

– Не так уж это и много.

– Смотря для кого.

– Что насчет тебя?

– Думаю, мне каждая из твоих вещей очень пригодится, мой хороший, добрый, чокнутый бойфренд.

– Доброты уже не так много осталось. Растратилась она, ресурс исчерпаемый.

– Но вся, что есть, моя, ладно?

– Трындец, откуда ты вообще взялась, а? И зачем, не пойму. Терпимо ж у меня все было. Жил как-то до тебя.

– А теперь?

– Сама знаешь, что теперь. По уши, Вера. Клянусь тебе, что по уши в тебя.

Она шепчет на ухо:

– Ты же сам меня из парка к себе домой привез. Ни единого шанса на побег не оставил.

Допивает кофе, морщится, так как он без сахара. Затем целует меня в шею и замирает. Обнимаю в ответ. Хорошо, что Вера молчит. И сидит тут.

Потом мы перемещаемся на кровать и долго разговариваем о ее и моих родственниках, гадая насчет реакций на наши новости. Пытаемся придумать, как максимально облегчить им всем процесс понимания ситуации. Я решаю, что сначала сам поговорю с мамой. Она классная, добрая, лучшая, но уж слишком вспыльчивая, способная на неадекватные поступки в состоянии аффекта. И не надо, чтобы в момент ослепления прилетело Вере.

Касаемся острой темы. Приходится рассказать вкратце, что была девушка в прошлом, которая ушла от меня к Артёму и с которой в итоге я поступил некрасиво. За что и поплатился.

– Угадай, откуда я знаю об обвинении в изнасиловании, – ставит меня в тупик Вера.

Пожимаю плечами:

– Кустов сказал? Арина? Мама? – равнодушно перечисляю тех, кто в курсе.

– Не-а.

– Значит, сплетни дошли.

– То есть ты осознаешь, что о тебе ходят мерзкие слухи? Твоя обожаемая Варя Ради распускает их, кстати.

– Не она одна. Конечно, осознаю.

– Тебя это не беспокоит? – Она выпучивает глаза от удивления.

– А тебя? – спрашиваю с нажимом. Слежу за реакцией.

– А тебя?

– А тебя? – Я добиваюсь того, чтобы Вера улыбнулась.

Теперь говорить на щекотливую тему легче. Это ведь непросто, когда девушка, которой неистово хочешь нравиться, знает, что тебя чуть не посадили за изнасилование. Настя забрала заявление сразу, как Чердак помер – до этого стояла на своем в полиции, запуганная до смерти. Никто ж не знает наверняка, что там на самом деле случилось между нами, вдвоем же мы были, без третьего трахались.

Как вспомню этот стыд перед мамой, отчимом, отцом и прочими… Они все смотрели на меня якобы с сочувствием, и у каждого мелькала мысль: не просто так папаня устроил пытки. Было, наверное, за что.

В глазах многих я видел себя заслуженно подыхающей мразью, растлившей беззащитную девчонку и заслужившей свою боль. Хорошо, что изуродован, ни одна больше не согласится согреть в постели. Как клеймо на всю жизнь – предупреждение другим. Лишь отвращение вызовешь. Поделом, ублюдок.

– Я так долго могу, Белов, – по-прежнему улыбается мне она.

Тепло так, искренне, аж сердце щемит от ее доверчивости, несмотря ни на что. Вот за что она так хорошо ко мне относится?

– Я их сам пустил, Вера, – сдаюсь в итоге.

– Как?!

– Да легко. Сидели в баре с приятелями, один предложил познакомиться с девчонками за соседним столиком, ну очень молоденькими. Я и ляпнул, что одной статьи мне хватит, теперь предпочитаю женщин, официально допущенных государством к траханью.

– Но зачем?!

– Угадай.

Вера приподнимает брови.

– Чтобы знакомые девчонки не лезли. Та же Варя, например. Вер, мой образ тщательно продуман до мелочей. Дурацкая тема. Сменим?

Она снова называет меня психом, но не отпихивает. И на том спасибо.

– Еще раз, Вер, ладно? Потерпишь? Знаю, что устала, но… хочется. Скоро уже собираться на самолет. Давай просто поцелуи, а потом совсем чуть-чуть кайфа для меня? Черт, звучит как-то убого, но не могу насытиться. – Я легонько прикусываю ее сосок сквозь футболку, смачиваю слюной так, чтобы почувствовала. Вера чувствует, верьте мне, еще как. – Буду быстро, обещаю. Ты даже не заметишь.

– Да уж, тебя не заметишь. – Она отстраняется, закрывает мне рот ладонями, призывая заткнуться. – Только давай с презервативом?

– Мне и так нравится.

– Кто бы сомневался! Включай уже мозги, Белов.

И тут до меня доходит. Замираю, окончательно понимая, что вот именно сейчас, в данную секунду, разбился на своем жалком кораблике о рифы вдребезги. Клянусь, ни разу не вспомнил о контрацепции, не подумал даже. Вышибло из головы мысли о защите. Просто хотел Веру, начисто игнорируя робкий голос разума.

– Да ты не бледней так сильно, дыши, вкусный мой, вдох-выдох, чуть больше жизни. Нашатырь нести? Или где там твои транквилизаторы?

Я приподнимаюсь на руках, присаживаюсь рядом с ней.

– Вечеринка отменяется? – ехидно подначивает она.

Толкаю ее плечом, усмехаюсь.

– Честно, забыл. Ты там никакие таблетки не пьешь? Женщины же так делают.

– Нет, и не собираюсь.

– Ясно. Тогда барьер, – произношу с досадой.

Некоторое время мы молчим.

– Ну и идиотское у тебя выражение лица, – говорит Вера. – Будто тебе двенадцать и ты впервые увидел сиськи в реале.

Смеемся.