Веселый Роджер

– По уши, – подмигивает он. Потом меняется в лице, начинает подниматься: – Ты в порядке? Этот урод не вернулся после того, как выдал мне билет в нирвану?

Услышав привычное «по уши», Вера выдыхает с облегчением. Почему-то боялась, что, очнувшись, Вик не узнает ее. Вот дура. Но он задал вопрос, нужно ответить. Она отрицательно качает головой:

– Ты лежи, всё нормально. Я никого не видела, кроме тебя. – И мысленно добавляет: «На полу, не отвечающего на крики, схватившегося за голову, шепчущего несусветную чушь». – А кто это был, как думаешь?

– Есть одна идея. Мне нужен телефон, подай, пожалуйста. И скажи, чем вы меня накачали? Симптоматика смутно знакомая. Понимаю, что мне войну объявили, а хочется смеяться и мультики смотреть.

Вик едва не помер на ее глазах от фантомной боли, сейчас лежит в кровати – наголо выбритый, бледный, моргает, глаза огромные, не может до конца осознать сквозь наркотики, что происходит, а Вере хочется только одного: нажаловаться.

Рассказать в подробностях, как кинулась на шею к Полине Сергеевне, едва та переступила порог два часа назад, и что случилось после.

* * *

– Верочка, что произошло? – простой вопрос матери, которой сообщили, что ребенок в беде. – Вик в порядке?

– Кажется, да. Он с врачом сейчас.

– На тебе лица нет. Ты здорова?

– Просто… я очень сильно люблю вашего сына.

Нелепый ответ, но что еще сказать, когда Платон Игоревич, психотерапевт Вика, осматривает его в комнате, и пока неизвестно, чего им будет стоить этот эпизод.

Приступ купировали быстро, но нужно было ждать, не придет ли вторая волна. Так иногда бывает. Платон Игоревич привез машинку для волос, и они с Верой первым делом побрили Вику голову, а затем Вера протерла его кожу подсолнечным маслом и мыльной водой, иначе было не избавиться от стойкого запаха бензина. Комнату хорошо проветрили.

– Я не могу жить без него. Если с ним что-то случится, не представляю, что со мной будет. Вы поймите меня, нас, я не хотела, чтобы так сложилось. И он не хотел.

– Знаю, дочка. Никогда в этом не сомневалась. – Полина Сергеевна, как и в прежние времена, по-матерински погладила Веру по голове, говорила ласково, с легкой теплой улыбкой. – Все будет хорошо. Артёму важна твоя поддержка, он должен скоро приехать. Но расскажи толком, что с Виком? По телефону я практически ничего не поняла.

Вера отстранилась, не сразу сообразив, о чем говорит Полина Сергеевна, несколько раз моргнула, потом приоткрыла рот от удивления, понимая, как сильно они с Беловым запутались сами и запутали остальных. Заперлись в его квартире от мира, спрятались под проклятым флагом, не думая о чувствах других. Поставили на первый план свои, изодранные на лоскуты, как после сильного шторма. Залечивали раны, влюблялись сильно, страстно в души и тела друг друга.

– Другого сына, Полина Сергеевна! – горячо заявила она. Аж сердце заболело, так много эмоций и любви вложила в эти слова. Как эта женщина не догадалась сама? Вера у Вика дома, в его футболке, позвонила с его сотового, попросив о помощи. – Я про Белова вам говорю. – И снова быстро, будто в последний раз обняла Полину Сергеевну, прежде чем та успела отойти от шока и что-нибудь сказать.

Руки Кустовой опустились, тело напряглось, словно Верины объятия ей стали неприятны.

Затем прибыли Арина с Артёмом. Вик оказался прав: Арина знала о местонахождении брата, но скрывала. Кустовы топтались на кухне, почти все в сборе, перепуганные, как тогда, после аварии Вика на годовщину свадьбы Полины Сергеевны и дяди Коли. К счастью, Платон Игоревич вышел практически сразу, дал знак Вере идти к Вику, остальным сказал ждать.

Врач ростом под два метра, широченный в плечах мужик лет сорока с чисто выбритым лицом и проницательными светлыми глазами, занял собой весь коридор. Седой, как старик, хотя кожа на лице гладкая, да и осанка говорит о недюжинной силе. Никто не рискнул спорить, даже Артём притих и отступил к стене. Платон Игоревич, видимо, давно знал всех присутствующих, поэтому с ходу завел неторопливую беседу.

Оказавшись в комнате, Вера пододвинула кресло ближе к кровати, забралась в него с ногами. Теребила волосы, рассматривала кончики, выискивая посеченные, параллельно отвечала на сообщения Софии, которой тоже успела написать.

Живой, и ладно. Но какой же смешной Белов без волос: череп ровный, гладкий, кожа на несколько тонов бледнее, чем на лице, слегка блестит от местами плохо стертого масла. Вик ощупывает голову, несколько раз проводит ладонью по гладкой коже.

– А я-то думаю, почему холодно.

– Пока ты лежал без сознания, мы с Платоном Игоревичем отрывались. Еще и ногти тебе накрасили.

Он, конечно, не верит, но бросает быстрый взгляд на руки-ноги, которые высовывает из-под одеяла. Вика пришлось раздеть, потому что частицы бензина, казалось, намертво въелись даже в ту одежду, на которую не попала едкая жидкость.

Белов улыбается уголками губ, оценив шутку.

– Вик, может, полицию нужно вызвать? Я так и не поняла, что случилось. Кто это сделал? Он облил тебя, да?

– И без полиции очевидно, что за клоун. Проверим. Судя по голосам, вся семья в сборе?