Веселый Роджер

Я все еще сзади, глажу ее там, действую ладонью быстрее и сильнее. Вера очень тихо стонет, как будто ей нравятся эти скудные ласки. Кожа под футболкой такая нежная, гладкая, идеальная. Я веду языком вдоль позвоночника, и Вера дрожит, стонет, так сладко и чувственно, что можно кончить, ей-богу, только от этого. Стягиваю с нее майку, обхватываю грудь, сжимаю твердый сосок между пальцами. Наконец-то Вера не сопротивляется, просто отдается. Я сразу понял по ее глазам, что отдаваться она умеет полностью. Мне нужно немедленно проверить эту свою теорию. Прямо сейчас. Поправляю спортивные штаны и тут же возвращаюсь к груди. Наклоняюсь и шепчу на ухо:

– Вера, ты как?

Я сжимаю ее сквозь джинсы очень сильно. Должно быть, ей могло быть больно, если бы я начал с этого, но она лишь подает мне попку, не возражая.

– Белов, а ты? – шепчет она в ответ низко, хрипло, и от этого непривычного тона я едва не теряю остатки контроля.

Вы и представить не можете, как сильно Вера мне нравится.

– Сейчас… слюни начнут капать тебе на спину, ты не пугайся, – говорю вполголоса.

– Пусть капают. Только пусть и на грудь, хорошо?

В момент я ее переворачиваю, перекидываю ногу так, чтобы Вера оказалась в ловушке подо мной, вдавливаю ее ладони в кровать. Она такая румяная, что я дрожу, понимая, что довел ее до этого. Ей так мало нужно, чтобы возбудиться.

– Твои глаза, – говорит мне.

– Утром были на месте.

– Безумные.

– Я больше не буду спрашивать разрешения. Ты же не дура, Вера, знала, куда едешь и зачем позвали.

Вместо поцелуя я провожу языком по ее подбородку, губам, потом еще раз и еще. Она отвечает своим, поощряя. На поцелуи нет сил, хватит уже, нацеловались. На ее джинсах гребаные пять пуговиц вместо стандартной молнии. А сами джинсы такие обтягивающие, что я сквозь зубы ругаюсь, стягивая их с нее. На Вере белые кружевные, и я уже тянусь туда, где она меня ждет, но мою руку снова останавливают.

– Вера, иди к черту, ты издеваешься?! Хватит строить из себя Королеву Облома!

– Погоди минуту, я кое-чего прихватила. – Она соскальзывает с кровати и несется к сумочке. В одних трусиках, ладная такая, соблазнительная.

Я сижу на кровати, широко раскинув ноги, и ошалело наблюдаю за ней.

– Вот, смотри! – Вера торжественно протягивает мне перчатки и презерватив.

Не хочу даже брать это в руки, смотрю то на нее, то на средства защиты.

– Нам это не нужно. Ты отрицательная, Вера. А презервативы у меня есть. – Хлопаю по карману.

– Это хирургические перчатки, надевай. Я звонила в группу поддержки таким, как я, и всё узнала. Там, – кивает она на себя ниже пояса, – самое опасное место. – Снова быстро кивает, смотрит с энтузиазмом. Ее карие глаза фанатично блестят, такие красивые, что у меня голова кружится. – В общем, с помощью этих штук мы тебя защитим от угрозы.

– Ты отрицательная, – повторяю я, чувствуя, что начинаю злиться.

Ее избыточная предусмотрительность, предосторожность раздражают, глупая заминка бесит.

– Врач сказал, что это не точно, а рисковать я не хочу.

– Вера, это бред, – повышаю голос. – Я не стану это делать в перчатках. – Еще немного, и я начну кричать, без шуток.

Она все еще протягивает мне сверток, но я не двигаюсь. От напряжения и возбуждения верхняя губа начинает дергаться.

– Я видела такие у тебя в комоде. Тогда я не поняла, зачем они, но сейчас догадалась. На пальцах могут быть микротрещинки, опасно. Надевай, Белов, и продолжай с того места, где мы остановились.

– Не буду.

Вера кладет перчатки мне в руки, но я освобождаю ладони. Перчатки падают на кровать. Она опускается передо мной на колени, смотрит снизу вверх, проводит кончиком языка по нижней губе. Я сглатываю, не способный даже на мгновение отвести взгляд.

– Можно взять твою ладонь? – осторожно спрашивает разрешения.

Я киваю, даю левую руку, не в силах сопротивляться тому, что происходит.

– Останови, если что не так, ладно? Я начну медленно.

Вера подносит ладонь к лицу и кончиком языка проводит по тыльной стороне, добираясь до большого пальца. На нем набит якорь, и она эротично ведет по его контуру, целует, все так же стоя передо мной на коленях и поглядывая снизу вверх. Добирается до среднего пальца, взгляд не отводит. Сердце снова разгоняется, я смотрю на нее, едва отдавая себе отчет, что дышу как паровоз, слегка толкаюсь бедрами вперед. Вера обхватывает кончик пальца губами, проводит влажным языком и с силой втягивает в себя.

Этого хватает.

Бросаю ее на кровать, но она скрещивает ноги, напрягается всем телом и подает перчатки. Отрицательно качает головой, взгляд стальной, уверенный, щеки алые, пылают. Волосы растрепаны по плечам, соски – твердые горошины.

– Дура, какая же ты… дура! – побежденно рычу я, хватая пакет с ненужной защитой. Отворачиваюсь, чтобы надеть презерватив, снова прячусь за одеждой. Привычным жестом вскрываю упаковку перчаток, натягиваю одну, затем вторую. И кидаюсь на Веру.