Весеннее пробуждение

Но что, если Джон действительно захочет вернуть ее? Заслужил ли он второй шанс после всех причиненных ей страданий? Вряд ли. Да и не смогла бы Ровена доверять ему так, как раньше. Что же тогда удерживает ее от того, чтобы отдать свое сердце Себастьяну, ведь он по-настоящему этого заслуживает? Если бы знать ответ на этот вопрос.

Она пустила лошадь галопом, стараясь не смотреть на холмистую гряду, где произошла их первая встреча с Джоном после крушения аэроплана. Перепрыгнув через изгородь, лошадь пересекла небольшой ручей, поднимая тучи брызг. Когда вдали показался сарай, Ровена натянула поводья. Кристобель любила быструю езду, и надо дать лошади возможность отдышаться перед тяжелой, без сомнения, скачкой.

При виде девочки Ровена вскинула руку в радостном приветствии, но, заметив ее залитое слезами лицо, замерла. Сердце громко заколотилось в груди.

– Что случилось? – воскликнула Ровена, останавливая лошадь рядом с жеребцом Кристобель.

– Джордж погиб под Ипром. Мы только что получили известие.

«Какое счастье, что это не Джон», – подумала Ровена, стараясь не показывать своего облегчения. Девочка и без того так много пережила, а теперь еще смерть брата.

– Моя дорогая, мне ужасно жаль. Как твоя матушка?

– Держится. Она храбрая. – Кристобель всхлипнула. – Все совсем плохо: Уильям уже во Франции, Самюэля отправили в Африку, а Джон… – Девочка остановилась, и Ровена не выдержала.

– А что Джон? – осторожно спросила она.

Кристобель поджала губы, пустила лошадь шагом, и Ровена последовала ее примеру.

– Джон приезжал домой на прошлой неделе. Он попросил своего командира отправить его во Францию. Сказал, что не может больше тренировать пилотов и посылать их на смерть и хочет сражаться. Мама умоляла его передумать, но он стоял на своем. Сказал, что присмотрит за Уильямом, но в последнее время он только и делает, что злится.

Кристобель бросила взгляд на спутницу, но Ровена не смогла встретиться с ней глазами.

– Мне очень жаль, – только и смогла выдавить она.

Девочка опустила голову и уставилась на свои руки:

– Что, если они все погибнут? И в поместье Уэллс останемся только мы с мамой? Я же не смогу выйти замуж и бросить ее одну.

– Уверена, что такого не случится.

Лишь кивнув в ответ, девочка промолчала, но по лицу было видно, что слова Ровены ее мало утешили. Сводки с фронта приходили одна мрачнее другой, а крупные сражения не пощадили почти ни одну семью.

У Ровены заныло сердце. Списки жертв этой ненасытной войны только разрастаются. Кто станет следующим? Она знала, что Джон потерян для нее навсегда, но все же не могла представить мир без него.

Глава двенадцатая

Виктория шла по госпиталю с одной мыслью: только бы не упасть на ходу от усталости. Кавалерственная дама Фурс, судя по всему, обладала нечеловеческой способностью бодрствовать сутками, не ощущая потребности во сне, а вот Виктория чувствовала себя так, будто не спала уже не первую неделю. На самом деле они высадились в Кале вчера в середине дня и лишь вечером доехали на поезде до Бове. Поезда пришлось прождать несколько часов, поскольку тот, что значился в расписании, был конфискован на военные нужды. Виктория ожидала, что в Бове они остановятся на ночлег после целого дня пути, но не тут-то было. Пришлось вскарабкаться в повозку и трястись до Шантийи, где располагался госпиталь. И теперь вместо того, чтобы показать помощницам, где они проведут ночь, госпожа Фурс попросила одну из французских сестер милосердия показать им госпиталь.

Виктория бросила взгляд на четырех других женщин из добровольческого отряда, которые приехали вместе с ней. Две были ее ровесницами и две постарше, и все выглядели такими же измученными, как и она.

Госпиталь возвели на скорую руку на окраине города. Он состоял из полудюжины строений с деревянными полами, натянутыми вместо стен брезентовыми полотнищами и крытыми жестью крышами. Холод чувствовал себя здесь полноправным хозяином. Виктория не могла унять дрожь, несмотря на расставленные через каждые двадцать футов дровяные печи. Они осмотрели уже четыре госпиталя, оборудованных почти одинаково. Насколько Виктория смогла заметить, различались они лишь по типу ранений лежащих там солдат, но она слишком устала, чтобы утверждать наверняка.

– У вас есть вопросы? – с сильным акцентом спросила сестра милосердия на английском, бросив нетерпеливый взгляд на часы.

– Только один, – подала голос сестра из Йоркшира справа от Виктории. – Где наши кровати и ванные комнаты?

Виктория с трудом удержалась от аплодисментов.

Француженка засмеялась:

– Не здесь, глупышка. Вам приготовлено место в пансионе в Шантийи. Здесь вы жить не будете… хотя в это и трудно поверить. Идемте. Поговорим с вашей начальницей. Может, она сжалится над вами и позволит отдохнуть, oui?[7]