Весенней гулкой ранью...

Сколько живого, непосредственного чувства в этих четверостишиях!

Любил Есенин и частушки — "страдания". Рассказывают, что однажды поэт

пел их в дружеской компании. Слушателям частушки не понравились. Есенин стал

горячо защищать "страдания", говорил, что особенно хорошо звучат они под

тальянку. Среди есенинских записей "страдания" занимают немалое место. Вот

некоторые из них:

Страдатель мой,

Страдай со мной.

Надоело

Страдать одной.

Милый бросил,

А я рада:

Все равно

Расстаться надо.

Возьму карты -

Нет валета.

Мил уехал

На все лето.

Одна из публикаций, помещенных в "Голосе трудового крестьянства", называется так: "Частушки (о поэтах)". В конце подборки напечатано: "Записал

С. Есенин".

Что же "записал" поэт?

Я сидела на песке

У моста высокова.

Нету лучше из стихов

Александра Блокова.

Сделала свистулечку

Из ореха грецкого.

Веселее нет и звонче

Песен Городецкого.

Шел с Орехова туман,

Теперь идет из Зуева,

Я люблю стихи в лаптях

Миколая Клюева.

Это, конечно, не записи народных произведений, а частушки, сочиненные

самим Есениным. Современники поэта вспоминают, что такие четверостишия он

частенько пел в дружеском кругу. Но предпочтение отдавал все же народным

частушкам.

Тот же Владимир Чернявский вспоминает об исполнении Есениным рязанских

"страданий": "Пел он по-простецки, с деревенским однообразием, как поет у

околицы любой парень, но иногда, дойдя до яркого образа, внезапно

подчеркивал и выделял его с любовью, уже как поэт".

Так, наверное, поэт подчеркивал строчки в следующем четверостишии,

опубликованном в "Голосе трудового крестьянства":

Прокатился лимон

По чистому полю.

Не взяла бы сто рублей

За девичью волю!

К слову "лимон" Есенин сделал пояснение: "Образ солнца".

Не с этим ли образом внутренне связана строка из есенинского

стихотворения "Может, поздно, может, слишком рано…" (1925):

На душе лимонный свет заката…

…Перебираю картотеку, вчитываюсь в небольшие выписки из автобиографии

поэта.

"Стихи начал писать, подражая частушкам", — говорится в одной из них.

В другой подчеркивается: "Влияние на мое творчество в самом начале

имели деревенские частушки".

С самого начала и до конца, во все периоды творчества Есенина народная

песня, частушка, загадка, сказка дружили с его музой. Как Блоку и

Маяковскому, Есенину частушка помогала находить свои образы и ритмы…

Сентябрьским днем 1965 года я возвращался в Москву из загородной

поездки. Случилось так, что мне удалось сесть в экскурсионный автобус. В

машине были сельские парни и девчата. Веселый говор, шутки, смех… Сквозь

шум я вдруг услышал имя Есенина: в конце автобуса три девушки спорили, в

какой день лучше провести юбилейный вечер — приближалось семидесятилетие со

дня рождения поэта. Один из парней завел песню, перебивая ее, девчата

грянули частушки. Многие из припевок мне пришлись по душе, но одна -

особенно:

Сердце бьется, не унять,

Люблю Есенина читать.

Слово теплое его

Лежит у сердца моего.

Так сказала частушка о народной любви к Есенину. Сказала, как всегда,

просто и поэтично.

3

Июльская ночь. Пологий берег приволжского озера. Уха уже закипает, и мы

неторопливо обсуждаем, когда и какую приправу добавлять.

Неподалеку — шагах в двадцати — тридцати от нашего костра, в низине, -

расположилось еще несколько рыбаков. До нас доносятся их голоса, смех…

Потом кто-то начинает не то петь, не то нараспев читать какие-то стихи.

Наши предположения расходятся:

— Былина…

— Нет, старинная песня.

Один из нас не ленится — подходит к соседям.

— Эх вы, филологи, — смеется, возвратившись, — есенинское это…

Подымаюсь, иду к огню…

Сухонький, узкоплечий старичок сидит на чурбаке перед костром и, закрыв

глаза, выпевает необычные слова:

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,

Отошлем дикомытя с потребою царю:

Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,

Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Кончив петь, довольный, оглядывает сидящих и, поправляя на плечах

расхожую телогрейку, говорит:

— Ну вот, а вы толкуете: Есенин весь в пейзажной лирике да в

интимности. Он и на былине заквашен, да только ли на былине!..

Каждый раз, когда перечитываю есенинскую "Марфу Посадницу", я вспоминаю

о той июльской ночи. Он сказал тогда разумные слова, ночной незнакомец,

влюбленный в поэзию Есенина.

4

Однажды во время разговора с Городецким речь зашла о выступлениях

Есенина как критика. В ответ на слова о том, что первая критическая статья

Есенина появилась только после Октябрьской революции, маститый поэт после

небольшого раздумья заметил:

— Нет, помнится, еще по приезде в Петроград, в пятнадцатом году, он

показывал мне какой-то московский журнальчик со своей статьей. Тогда шла

война, и в статье писалось о военных стихах… О чьих стихах — сказать не

могу, но что цитат из стихов было много — припоминаю… И меня он, помнится,

"сватал" в авторы этого журнальчика…

В следующий раз я снова затеял разговор о первых есенинских статьях и

зачитал Городецкому некоторые абзацы из воспоминаний Д. Семеновского,

напечатанных в сборнике "Теплый ветер" (Ивановское книжное издательство, 1958 год). Эти абзацы относились ко времени совместной учебы тогда совсем

молодых поэтов Сергея Есенина, Николая Колоколова, Дмитрия Семеновского в