Весенней гулкой ранью...

— А когда Степан Дмитриевич рассказывал мне о встрече с Есениным в годы

первой мировой войны, то добавлял такие слова: "Красивый был парень, ладный, служил санитаром. О нем в шутку говорили: "Смерть сестричкам милосердия!.."

…Возможно, и тогда, в мастерской, Эрьзя напомнил Есенину давнюю

шутку, и они вместе с Чагиным смеялись над ней светло, от души.

Шутку они любили.

— Знаете, что однажды Эрьзя и Есенин "отмочили"? — Я не знал, и Полевой

рассказал о таком эпизоде.

В один прекрасный день друзья пошли в "Бакинский рабочий": Есенину

причитался за стихи какой-то гонорар. Пришли к Чагину: так, мол, и так,

распорядись… А тот упирается: нет, дескать, денег в кассе. "Ах, нет? Ну, ладно!" Друзья выходят на улицу, встают под окнами редакции. Есенин поет

частушки, а Эрьзя, с есенинской шляпой в руках, обходит собравшихся зевак,

изображая сбор подаяния. Чагину ничего не оставалось делать, как позвать

Есенина и выдать ему гонорар…

Об этой шутке друзей рассказывала и Елена Ипполитовна Мроз.

Степан Дмитриевич Эрьзя пережил Сергея Есенина почти на тридцать пять

лет. До конца дней своих он тепло вспоминал о поэте, о дружбе с ним.

Особенно подробно старый мастер рассказывал о неожиданной встрече с Есениным

на старой бакинской улице осенним днем 1924 года…

5

…Мария Антоновна Чагина достает из старого портфеля большой видавший

виды конверт, вынимает оттуда пожелтевший от времени лист бумаги и кладет

его передо мной:

— Посмотрите вот это…

Прежде чем начать чтение текста, напечатанного фиолетовыми буквами,

гляжу на знакомую подпись внизу: Сергей Есенин. Сомнений быть не может: рука

поэта. Неужели неизвестное есенинское стихотворение? Мельком бросаю взгляд

на хозяйку: она хитровато улыбается. Начинаю медленно читать:

Очарованье вечера, что снами

Сберег до солнца. Золото лучей

В лазури зимней. Слившись с небесами,

С зарей, с огнем — восторг все горячей.

И вдруг напев в кадильном фимиаме,

И пламя бьет из восковых свечей.

А воск, в гробу застыв, живых очей

Залил навек угаснувшее пламя.

Так — солнце, юг; благоуханье роз,

И кипарисы, и узор магнолий.

Очарованье вечера. — И боли

В груди нет прежней… А на утро пес

У ног завоет. Вынесут с постели…

Ах, где ты, где? Жива ли в самом деле?

Сергей Есенин

Заметив, что я закончил чтение, Мария Антоновна говорит:

— Это лист, как вы понимаете, из архива Петра Ивановича. Мой муж очень

дорожил им и берег его особо тщательно. История тут такая… Кстати, -

прерывает начатую фразу моя собеседница, — вы хорошо знаете литературное

творчество Чагина?

— Наверно, не очень, — осторожно отвечаю я. — Известны мне его статьи -

воспоминания о Ленине, о Кирове… Еще — о Есенине. Всеволоде Иванове,

Сейфуллиной… Несколько небольших заметок на литературные темы. Вот,

пожалуй, и все, если не считать его выступлений как журналиста — редактора

"Бакинского рабочего" и "Красной газеты"…

— А вы знаете, что он с юношеских лет писал стихи?

— Нет, этого я не знаю.

— Так вот, — продолжает Мария Антоновна. — В архиве Петра Ивановича

хранится большое число его стихотворений. Некоторые из них были в свое время

опубликованы под псевдонимом "Ник. Алексеев". Сам он весьма скромно оценивал

свои стихотворные опыты, почти никогда не говорил о них. В кругу близких

людей он любил читать стихи своих кумиров: Пушкина, Лермонтова, Тютчева…

— Есенина, — вставляю я.

— О, есенинские стихи он мог читать часами. И души не чаял в самом

поэте. Помните в письме Есенина из Баку: "Внимание ко мне здесь очень

большое. Чагин меня встретил, как брата. Живу у него. Отношение

изумительное". И поэт относился к Чагину исключительно тепло. Это видно и по

его письмам, и по тому посвящению, с которым вышла в 1925 году книга

"Персидские мотивы": "С любовью и дружбой Петру Ивановичу Чагину". Они были

искренними и верными друзьями, эти "рыцари пера" — так они иногда полушутя

себя называли. Посмотрите на эти надписи…

На обратной стороне совместной фотографии Есенина и Чагина читаю:

"М. А. Примите душевный дар двух рыцарей пера — верного скандального

Сергея и бурного Петра.

Баку, 1 октября 1924".

Это написано рукой Чагина. Ниже — почерк Есенина:

"P. S.

Дорогая Марья Антоновна!

Сказать истинно

и не условно -

Можно поклясться вашей

прелестью глаз:

Не забывайте грешных нас.

Скандальный верный Сергей.

3 окт. 1924".

Есенинская приписка, по словам Марии Антоновны, сделана в день рождения

поэта; за праздничным столом тамадой был Петр Иванович.

— В тот вечер, — добавляет моя собеседница, — Есенин был, что

называется, в ударе и читал свои стихи с особым подъемом…

— Чагин тоже читал свои?

— Нет, он — Маяковского, Хлебникова, Баратынского, Фета…

— А не помните, Есенин тогда не читал вот это стихотворение, под

которым стоит его автограф?

Мария Антоновна задумалась:

— Вы допускаете, что он мог читать его среди своих? — Нет, — говорю я,

еще раз пробегая глазами фиолетовые строчки. — Что-то не похоже оно на

есенинское — ни стилистикой, ни интонацией…

— Ну, вот мы и подошли к истории этого листа, — произносит собеседница.

— Действительно, стихотворение написано другим автором. И однажды оно, среди

многих, было прочитано Есенину. Поэту, очевидно, понравился больше иных этот