Весенние ливни

Юрий любил, когда Лёдя так делала, и тихо засмеялся от удовольствия. Повесив шапку на рогатую вешалку, что стояла подле, не раздеваясь, подсел к Лёде, вынул из кармана духи и под столом передал их.

— За что это? — чуть-чуть заважничала та, догадываясь, что в коробочке.

— За то, что хорошая.

— Неправда.

— Честное комсомольское!

На них зашикали. Они еще ниже наклонились над столом и смолкли, боясь, что прыснут смехом: в таких необычных обстоятельствах почему-то тянет смеяться по самому незначительному поводу.

— Я едва убежала из дому,— призналась Лёдя.— У матери все страхи. Извелась, говорит, отдохни; так из сил выбьешься и заболеть недолго.

Юрий присмотрелся. Она и вправду выглядела измаявшейся, изнуренной.

— Тяжело, а?

— Ничего. Полгода выдержу, не бойся!.. Достань только английский, если можешь…

— Попрошу — мать достанет…

Они не заметили, как к их столику, в ондатровой шапке и драповом полупальто с коричневым каракулевым воротником подошел Севка. Подперев руками бока, он выждал, пока Лёдя, обратив внимание на тень, что падала на столик, подняла голову. Прищуренным взглядом пронизал девушку, дохнул перегаром и, прежде чем она догадалась, что он надумал, растопыренной пятерней сверху вниз провел по ее лицу. Потом, оттолкнувшись от столика, вразвалку пошел к выходу.

Схватив Юрия за руку, Лёдя не дала ему кинуться за Севкой и заставила сесть.

— Не связывайся, Юра,— попросила она с глазами, полными слез. — Он тут с целой лавочкой. Я заметила, когда тебя еще не было. Шушукались, толкались… Послушайся меня...

Видно, окружающие не поняли, что произошло. Оторвавшись от книг, ближайшие осуждающе уставились на Юрия с Лёдей, покрутили головой и снова углубились в чтение.

Выходили на улицу, охваченные предчувствием недоброго. Лёдя взяла Юрия под руку и, прижавшись к нему, ступила на крыльцо. На миг показалось, что вокруг кромешная тьма. Но вскоре глаза привыкли, стала видна извилистая тропинка, а за ней здания и водонапорная башня.

Падал, вихрился колючий снежок. От завода долетал приглушенный гул. Зычно, молодо прогудел паровоз. И это немного успокоило.

Миновав клуб, Лёдя с Юрием вышли на засаженный редкими деревцами пустырь. И здесь, словно из-под земли, перед ними выросли трое. Один из них ударил Юрия по голове, схватил под мышки и стал валить. Двое других начали заламывать руки Лёде.

Юрий не мог понять, почему он не кричал, не звал на помощь. Наверное, не позволила гордость. Но страх за Лёдю придал ему силы. Он оттолкнул нападавшего и, вдруг вспомнив некогда слышанное, ринулся на него, целя в подвздох головой.

Нелепо взмахнув руками, тот икнул, упал навзничь, перевернулся на бок и застонал. Юрий жадно глотнул воздух и бросился на остальных, возившихся с Лёдей. Обоими кулаками ударил одного из них в спину и, схватив за шею, стал душить. Но второй поспешил на помощь. Поднялся с земли и упавший. Юрия повалили и принялись бить пинками, не обращая внимания на Лёдю, пробовавшую оттащить то одного, то другого…

Очнулся Юрий лишь дома. Комсомольцы-дружинники из цеха тяжелых машин укладывали его в постель. Лёдя, перепуганная, без платка, в расстегнутом пальто, поправляла подушки. По ее лицу текли слезы, и она вытирала их рукавом. Невдалеке, держась за грудь рукой, стояла мать.

— М-мы еще на п-пустырь не выб-бежали, а они уже врас-сыпную,— рассказывал старший дружинник.— Н-наверное, к-караулил кто-то и свистнул.

— И не узнаешь теперь хулиганов? — покачнулась мать,

— Ищи ветра в п-поле...

Увидев, что Юрий раскрыл глаза, Лёдя часто задышала и припала к его груди. Усилием воли он поднял руку, провел по ее волосам.

Это оскорбило Веру, вернуло ей силы. Побледнев еще больше, она подошла к постели и отстранила Лёдю.

— Спасибо, что помогли привести его. Но неужели вам не ясно, что избили-то его до полусмерти из-за вас же самих? Хотите, чтобы из-за вас и совсем убили?

— Мам, не смей! — выдохнул Юрий, смыкая веки.

— Вы говорите очень нехорошо,— заступился и дружинник. — Пойдем, раз т-так, Шаруп-пич!

Но Лёдя не тронулась с места.

~ Нет,— ответила она твердо,— зараз я отсюда никуда не уйду. Вы, Вера Антоновна, можете говорить и думать, что хотите, но я пока Юру не оставлю.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Весна в этом году выдалась поздняя, с ночными морозами. Дни стояли серенькие, ветреные. Дождя шли неохотно, как-то несмело и часто сменялись снегом. Дворники и снегоочистительные машины не успевали убирать улицы и тротуары даже в начале апреля. Не хватало солнца, тепла и той апрельской силы, что творит вешние чудеса. А ливней, теплых, животворных, которые бы обмыли небеса и землю, помогли прорасти, зазеленеть траве, не было вовсе. Зато снегу на полях и в лесу лежало хоть отбавляй, и вода в Сваислочи поднялась высоко. К тому же дамбы на Минском мора по-настоящему не были еще укреплены, и пришлось спустить воду. Паводок поэтому в городе шел бурно, с беспокойным ледоходом, с разноголосым людским гамом на мостах, где чуть не всю ночь толпились любопытные.