Читаем Весенние звезды полностью

Я дернул вожжами, камень остался позади. Не знаю, рассердилась ли Жамират? Но нет, Жамират не тот человек, чтобы из-за пустяков сердиться. Она будто и не заметила ничего. Меня же от смущенья даже в жар бросило.

— Сверни вон к тем деревьям, — сказала Жамират, показывая на заросли ивы у мельницы. — Мы в прошлом году там обед готовили; может, и очаг еще цел.

Я потянул правую вожжу, и Дудтул сам пошел по еле заметной заросшей колее. Он хорошо знает все дороги. Только поверни его в нужном направлении, он уж довезет куда надо. Наверно, нет таких дорог на колхозных полях, которых он не исколесил бы вместе с поварами.

Подъехали к деревьям. Конь сам остановился.

Как хорошо, как прохладно под деревьями! Солнечные лучи затерялись где-то в густой, многослойной листве, и на землю пробивались лишь еле заметные блики.

Жамират нашла прошлогодний очаг.

— Хорош еще! Надо срезать траву вокруг и чуть-чуть углубить канавку. Сейчас мы скоренько все поставим на огонь.

Я взял заступ и сделал, как она велела. А пока я занимался очагом, Жамират вымыла котел в роднике, принесла воды, сняла с повозки крупу, соль, картошку. Когда же взялась за мешок с хлебом, я подбежал и сам стащил мешок. Я заметил, что Жамират довольна — мешок-то был тяжелый.

Котел был готов, мы разожгли огонь. Правда, разожгла Жамират, у меня дрова никак не загорались.

Солнце поднялось высоко. Утром меня совсем заели комары, а теперь они куда-то исчезли — наверно дыма испугались. Я вырвал все сорняки под деревьями: пусть колхозникам будет удобнее тут сидеть. Достал из арбы две доски и соорудил стол. Конь, привязанный к арбе, старался дотянуться до травы, но никак не мог ее достать.

— Ничего, Дудтул! Сейчас отвезем колхозникам воду, а потом пасись сколько хочешь.

Лошадь, услышав свое имя, понимающе посмотрела на меня.

— Казбек, не задерживайся! Жарко, людям трудно без воды.

— Иду, иду!

Я быстро налил воды в бочку; в нее и всего-то шесть ведер входит.

Дзыцца, небось, волнуется — как-то я тут справляюсь! Беспокойный у нее характер. Вчера вечером все просила Жамират, чтобы приглядывала за мной.

«Да ты будь спокойна, Дзылла, — говорила Жамират, — справится. Чем он хуже Хадзыбатыра?»

Хадзыбатыр — это мой одноклассник. Он до меня работал две недели помощником у Жамират. Мне и тогда хотелось поработать, да и Жамират просила, чтобы ей дали в помощники меня. Но бригадир Гадацци взял на работу Хадзыбатыра. Это и понятно: ведь отец Хадзыбатыра родственник Гадацци.

Теперь же, на мое счастье, Хадзыбатыр уехал к родным в гости. Тут Жамират и заявила, что лучшего помощника, чем я, ей не найти. Гадацци хоть и скрепя сердце, но пришлось согласиться…

Колхозники работали на кукурузном поле. Еще издали увидев мою повозку, они вышли к дороге, навстречу мне. Какие они загорелые, какие усталые! Попробуй-ка подолби целый день землю мотыгой — тут и великан устанет! А такие, как Дзыцца, и подавно. Она ведь не только в поле работает, ей и дома дел хватает. Но она себя не жалеет. Даже и во сне не перестает работать. Как-то Дунетхан проснулась ночью, а Дзыцца спит и шевелит руками — кукурузу полет. Да я и сам сколько раз видел, как во сне у нее пальцы сжимаются — видно, мотыгу держит.

Колхозники собрались вокруг бочки. Гляжу, а Дзыцца все еще работает. Но вот и она довела до конца свой ряд и идет, вытирая платком лицо.

— Дзылла, пей! — Цаманкуыд подала ей полную кружку холодной воды. — Вода — это сила. Вон как она крутит жернова на мельнице — будто легкие камушки!

— Да будет твоя жизнь так же долга, как обильна вода на земле! — поблагодарила ее Дзыцца.

Она выплеснула остатки и протянула кружку Цаманкуыд.

— Кому еще? — крикнула Цаманкуыд, черпая воду.

Когда все напились, Цаманкуыд отдала мне кружку и пошла вслед за колхозниками на кукурузное поле.

Вернувшись к Жамират, я увидел, что котел уже кипит. Я распряг Дудтула, стреножил его и пустил пастись.

Жамират попробовала похлебку.

— Скоро будет готова.

Мне надо было нарезать хлеба колхозникам к обеду — каждому полкило. Я поднял оглобли арбы, положил на них зеленых веток, получился шалаш. Тут мне было прохладно и удобно резать хлеб. Я скоро приноровился к весам, и вот уже горка аккуратных кусков хлеба ждала колхозников. Что-то долго не идут, обед уже готов. Похлебка-то не остынет, а вот хлеб может зачерстветь.

А! Вон Таймураж идет. Этот любит порядок. Работать так работать, как следует. А пришло время обедать — чего ж медлить?

Таймураж положил мотыгу и пошел к роднику умыться.

— Кажется, повара устали ждать! — крикнул он, вытирая лицо.

— Говорят, гость всегда готов, а хозяин — нет! — ответила Жамират. — Но сегодня у нас с Казбеком все наоборот: гостей еще нет, а хозяева уже готовы их встретить!

Я, конечно, мало чем помог ей, однако мне было приятно, что она и меня упомянула.

— Обед — это та же работа, — сказал Таймураж, — а любую работу надо вовремя выполнять, тогда от нее больше пользы.

Жамират стояла с дымящейся тарелкой супа.

— Куда сядешь, Таймураж?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тонкий профиль
Тонкий профиль

«Тонкий профиль» — повесть, родившаяся в результате многолетних наблюдений писателя за жизнью большого уральского завода. Герои книги — люди труда, славные представители наших трубопрокатчиков.Повесть остросюжетна. За конфликтом производственным стоит конфликт нравственный. Что правильнее — внести лишь небольшие изменения в технологию и за счет них добиться временных успехов или, преодолев трудности, реконструировать цехи и надолго выйти на рубеж передовых? Этот вопрос оказывается краеугольным для определения позиций героев повести. На нем проверяются их характеры, устремления, нравственные начала.Книга строго документальна в своей основе. Композиция повествования потребовала лишь некоторого хронологического смещения событий, а острые жизненные конфликты — замены нескольких фамилий на вымышленные.

Анатолий Михайлович Медников

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза
Полет на месте
Полет на месте

Роман выдающегося эстонского писателя, номинанта Нобелевской премии, Яана Кросса «Полет на месте» (1998), получил огромное признание эстонской общественности. Главный редактор журнала «Лооминг» Удо Уйбо пишет в своей рецензии: «Не так уж часто писатели на пороге своего 80-летия создают лучшие произведения своей жизни». Роман являет собой общий знаменатель судьбы главного героя Уло Паэранда и судьбы его родной страны. «Полет на месте» — это захватывающая история, рассказанная с исключительным мастерством. Это изобилующее яркими деталями изображение недавнего прошлого народа.В конце 1999 года роман был отмечен премией Балтийской ассамблеи в области литературы. Литературовед Тоомас Хауг на церемонии вручения премии сказал, что роман подводит итоги жизни эстонского народа в уходящем веке и назвал Я. Кросса «эстонским национальным медиумом».Кросс — писатель аналитичный, с большим вкусом к историческим подробностям и скрытой психологии, «медленный» — и читать его тоже стоит медленно, тщательно вникая в детали длинной и внешне «стертой» жизни главного героя, эстонского интеллигента Улло Паэранда, служившего в годы независимости чиновником при правительстве, а при советской власти — завскладом на чемоданной фабрике. В неспешности, прикровенном юморе, пунктирном движении любимых мыслей автора (о цене человеческой независимости, о порядке и беспорядке, о властительности любой «системы») все обаяние этой прозы

Яан Кросс

Роман, повесть