Весенний марафон

А Катерина со Светкой уже давно сидели дома, у Катерины на кухне. Вернее, сидела Светка. А Катерина носилась по комнате, сшибая мебель, которую Светка не успела отодвинуть. В общем, сцена повторилась точь-в-точь как в тот раз, когда Светка вернулась из Италии, выяснив, что мужчина ее мечты Владик предпочитает представителей сильного пола, только ролями они поменялись.

– Ка-ать, да нормальное кино, чего ты дергаешься… – в десятый раз говорила Светка, чтобы хоть что-то говорить.

– Нормальное?! – немедленно взвивалась Катерина. – Я писала про любовь! Про лю-бовь, понимаешь? А он про что снял?

– Про любовь, – как будто нарочно подливала масла в огонь недогадливая Светка, которой фильм понравился.

– Это не любовь! Это какой-то козел таскается по бабам и никак не может остановиться, хотя уже давно женат. Это б…во, как говорил твой бывший супруг, светлая ему память!

– Кстати, а его жены не было? Васиной? – совсем некстати заинтересовалась Светка. – Ты не видела?

– И слава Богу, что не было! Я бы со стыда сгорела. Она ведь подумала бы, что это я понаписала. А там от моего сценария рожки да ножки! Это безнравственно! Это просто свинство!

Под «безнравственным свинством» Катерина имела в виду режиссерскую трактовку в целом и финал картины в частности. В конце фильма Василий, уже нашедший свою любовь и официально зарегистрировавший брак (его супруга, Людмила, тоже снималась в картине – волнующая сцена в ЗАГСе), якобы приходит к ней, Катерине, в редакцию – и снова звонит по объявлениям! И его гнусный голос с маслеными интонациями плывет над городом (только уже не утренним, а вечерним, в сполохах электрических огней и рекламы, и готовым, надо понимать, погрузиться в пучину разврата). Город был снят с высокой точки, а фоном звучала какая-то совершенно демоническая музыка, придавая матримониальным забавам Василия зловещий неземной масштаб.

– Как так можно, скажи мне?! – продолжала орать Катерина. – Все передернуть ради какой-то своей идеи! «Весенний марафон» – круче некуда! Собачья свадьба, вот это что!

– А я не поняла про марафон, – призналась Светка, отщипывая куски от лежавшего перед ней батона и отправляя их в рот. – То есть про марафон понятно – бегает по бабам, бегает и остановиться не может. А весенний? Вы же летом снимали. Там от весны только яблони, а так же видно, что лето. Особенно в Куяше этом вашем.

Светка, не сдержавшись, хихикнула, и Катерина рассвирепела еще больше – вот какую реакцию вызывает фильм, в котором она хотела рассказать о высоких порывах человеческой души, о поисках любви и счастья! Да чтоб они все провалились!

– «Весенний марафон» потому, что есть такое кино – «Осенний марафон», – изо всех сил сдерживаясь, начала она объяснять Светке. – Там герой Басилашвили – такой нерешительный интеллигент, который никому ни в чем не может отказать, и все на нем ездят. И не может выбрать между женой и любовницей, потому что боится обидеть и ту и другую. И мается.

– А Василий не мается, любит всех – и дело с концом? – уточнила Светка.

– Ну да! Такой «анти-Бузыкин». Тот – интеллигент, этот – пролетарий, тот рефлексирует, этот – скачет, как кобель по весне, хвост пистолетом. Другие времена – другие фильмы. Знала бы – свое имя в титрах ни за что не поставила бы, пусть снимает себе, что хочет. Тьфу, позорище! – Катерина плюнула и скривилась от досады.

– Катьк, так это же хорошо, – неожиданно заявила Светка.

– Что – хорошо? – подозрительно посмотрела на нее Катерина.

– Видела я это кино, не такая уж я серость, как ты вечно думаешь, – проницательно заметила Светка. – Бузыкин этот противный, никому от него ни тепло, ни холодно, бабы у него обе дерганые, сам еле ноги переставляет, он так долго не протянет, точно. А Вася твой – красавец, бабы его любят, несмотря на его красоту, ну и пусть себе бегает. Говорит же он – ему всех жалко. И вообще, весна – дело хорошее, я весну люблю.

Пока Катерина, наконец остановившись, обдумывала дебют Светки в кинокритике, подруга, устав отщипывать кусочки, взяла нож и порезала батон на щедрые куски.

– Катюх, кончай про кино. Давай чаю попьем, а то я с работы и с утра не ела ничего, кроме того бутербродика в баре. И девчонки голодные. У тебя масло есть? И колбаска какая-нибудь? Тем более что кино правда хорошее. Не по-твоему, вот ты и злишься, но все равно хорошее.

– И мне колбаски, – заглянула в кухню пережидавшая грозу Даша. – Я возьму и к Ленке пойду, можно, тетя Света? Мамуль, тетя Света правильно говорит, хорошее кино. И Василий твой играет классно, как артист. Бабушке с дедом тоже понравилось, бабушка говорит, они с дедом смеялись очень. А варенье есть?

Катерина открыла было рот, чтобы продолжить дискуссию, но Светка ловко всунула ей в руку увесистое сооружение из хлеба, масла и колбасы. Катерина на нервной почве автоматически отхватила кусок, и говорить стало неудобно, а когда она прожевала, то забыла, что именно хотела сказать, а Дашка уже рассказывала Свете о Ниагарском водопаде. И когда часов в одиннадцать до нее наконец дозвонился Урванцев, с трудом складывавший слова, она не стала ничего объяснять. Сказала, что ей все понравилось и что у нее просто от волнения заболела голова.

– Везет тебе, Дарья, – говорила тем временем Светка, рассматривая принесенные Дашей фотографии. – Я всю жизнь мечтаю Ниагарский водопад увидеть, с тех пор как в школе про него рассказывали и в кино потом видела. Какое-то кино про шпионов, но они ползают там на фоне водопада – не помнишь, Кать? Я раз десять ходила смотреть. Катюх, давай съездим, а? Деньги у меня есть, а Олег твой нам приглашения сделает. Ты ему напиши, спроси, ладно?

Катерина представила себя, Дашку и Светку возле ревущего Ниагарского водопада – и Олега, конечно, рядом – и обещала позвонить непременно. А что такого? Запросто!