Весенний Маскарад

— Ох, Ром… — пробормотала я, окончательно сражённая и сбитая с толку. — Умеешь же ты делать комплименты дамам…

— Это не комплимент. Это профессиональное признание заслуг коллеги, признание того, что у тебя есть чему поучиться! Пока мы тут копошились и дёргали совсем не за те ниточки паутины — ты раз и закрыла это дело, ты как настоящий паук-крестовик! Да ты просто монстр-тарантул, Клот!

— Погоди говорить "гоп", Ром. Вдруг это не Бэйзил Флай?

— В смысле?

— Ну, мы его поймаем, а выяснится в итоге, что рапиру он не брал и знать ни о чём не знает?

— Как бы там ни было — мы добьёмся Истины, Клот. Рапира будет найдена! Знаешь, тут ещё Фрэнк принёс новость. Я не сразу стал говорить её тебе, чтобы не заставить паниковать. Тут поступило особое распоряжение от босса F, что мы обязаны найти эту рапиру до конца недели. Ну, до пятницы.

— То есть до официального празднования Остары. До твоей вечеринки, Ром. И у нас всего пять дней.

— Шесть, — поправил Ром. — И вечеринка не моя, а Альберта. Кстати, как у вас там проходит подготовка? Вы уже решили, какой номер будете исполнять?

— Мы уже всё решили, — успокоила я друга. — А вот ты-то готов? Или тебе тоже нужна помощь?

— Я готов. Хочу стать там королём этого бала!

— У тебя получится, не сомневайся. Ты уже король, Ром. На самом деле, это только благодаря тебе я случайным образом получила эту распечатку и решила поездить по адресам, где фигурировало название СЛОН, — не осталась я в долгу по части комплиментов.

Ром это оценил:

— Мы с тобой команда, Сорвиголова. Дай пять!

Мы с Поджигателем дружно ударили по рукам. Несмотря на то, что Базу я покидала в полном раздрае и с кашей в голове, настроение у меня было отличным.

* * *

— Нам чертовски повезло, босс!

— Годдс дал нам то, что не дал копам! Записи с камер. Нам удалось провернуть это дельце так, что остолопы-полицейские остались в дураках. Мы убедили Годдса не давать полицейским то, что он дал нам. Он сам просматривал изображения с камер вместе со своей охраной, и обратил внимание на подозрительного субъекта.

— Мы принесли распечатки его рожи, босс! Он прямо как на ладони!

Хьюис и Хеймель наперебой докладывали Рэйчел о своих успехах. Их служебному рвению мог позавидовать самый заправский трудоголик.

Однако Рэйчел не спешила разделять их энтузиазм. Она спокойно выслушала их, надменно скрестив руки на груди, и рявкнула:

— Вы уже узнали всё про него? Кто он такой, как зовут, где живёт?

— Н… нет, босс, — осмелился ответить враз побледневший Хьюис.

— Тогда нечего лыбиться! За работу! Покажите мне его. Есть наводки?

— Кроме того, что, по словам Годдса и его тупоголовых стражей, он продолжает приходить в Музей, — ответил Хеймель.

— Что ж, — Рэйчел ухмыльнулась. — Если это и правда он — то это великолепно!

Она подумала, что таинственный грабитель дразнит её. Он словно хочет знакомства с ней. Откуда в ней такая уверенность? Она предчувствовала это на уровне интуиции. Рэйчел всегда считала себя гением по части предчувствий, и они её не подводили. Что позволяло ей всегда выходить сухой из воды. Неведомый ангел или её персональный демон, или же они оба об руку вели её, подсказывали верные шаги и решения.

Он украл рапиру, думала она, а я так хочу сама украсть эту рапиру. Я познакомлюсь с ним и договорюсь. Эта игра доставляет мне удовольствие.

Рэйчел изучила материалы, которые принесли её люди. Это записи с камер видеонаблюдения, которые Годдс отложил отдельно, посчитав, что на них фигурирует лицо, которое связано с похищением рапиры. За несколько дней до кражи этот молодой человек с поразительной периодичностью приходил в Музей и ютился возле Зала Исторических Ценностей. Годдс не хотел показывать эти записи полиции. Он опасался огласки и был не до конца уверен в своих подозрениях. А людям Рэйчел он поверил и предоставил. Редкостная непредусмотрительность со стороны директора музея! Но ведь он хотел как лучше.

С записей и фотографий, сделанных со стоп-кадров, на Рэйчел смотрело чуть насмешливое лицо, с хитринкой. Человек одет несколько старомодно — в вельветовый костюм старинного покроя, словно сошёл с подмостков театра, где ставили историческую пьесу, или сбежал из костюмерной. Весь внешний вид этого субъекта говорил о его странности и эпатажности. Человек имел длинные чёрные волосы, спускавшиеся ниже плеч. Эта причёска придавала неформальный фантастический ореол, будто он загадочный сказочный персонаж.

Рэйчел не придала значения, что на всех фотографиях, которые для неё предоставили услужливые Хеймель и Хьюис, человек представал в выгодном ракурсе, словно намерено красуясь перед камерами. То есть вставал всегда так, что его можно было отснять в полный рост и целиком. Другие посетители виднелись лишь фрагментарно.

Он насмехался над музеем, над полицией, планируя преступление. Но как он это сделал? Если, конечно, это он, а не какой-нибудь придурок с психическими отклонениями, считающий, что если его снимает хоть какая камера наблюдения — это делает его знаменитым, и поэтому он так кривляется.