Весенний роман

– Ну что, – сказала она, сделав глоток, – вы готовы выслушать то, что я должна вам сказать?

– Нет! – тотчас заявил Мартин. – Еще нет!

– Ничего страшного на самом деле, – сказала Джилли. – Просто…

– Погоди! – остановил ее Мартин, властно вскидывая руку. – Мы ждем папу.

– Что? – Воспитанность и сдержанность разом покинули Джилли. – Это еще зачем? С какой стати ты пригласил его?

– Я подумал, что, если ты собираешься нам сообщить что-то серьезное, он должен присутствовать.

Джилли вздохнула, напоминая себе о том, что ожесточенные бракоразводные баталии в основном проходили без участия Мартина. Она сознательно не рассказывала детям о том, как ужасно вел себя их отец. Хелена, конечно, знала гораздо больше. Скрыть это от нее было труднее.

– То, что я должна вам сказать, не имеет абсолютно никакого отношения к твоему отцу, Мартин!

– Ну, это должно быть что-то важное, иначе ты не обставляла бы это дело с такой помпой.

Джилли допила бокал. Все шло неправильно. Мартин был настроен враждебно. Может, сказать, что она просто хотела избавиться от его стола, но не объяснять почему? Но тогда в следующий раз, когда сын с семейством приедут ее навестить и застанут Уильяма в домашних тапочках, это будет выглядеть ужасно. И еще намечается вечеринка, куда придется пригласить Мартина и Крессиду.

Она вздохнула.

– Ну, есть два момента. Во-первых, я не хочу продавать дом, но хочу избавиться от кое-какой мебели. Мне хотелось бы знать, нужна ли она вам.

Повисла короткая, напряженная тишина. Мартин поджал губы. Затем сказал с напыщенным видом:

– Жаль, что ты не хочешь помочь своей семье, но это твой выбор. А что во‐вторых? Только ради одного этого ты бы не пришла.

Не будь Мартин настолько серьезен, она бы сказала: «Ты меня прижал к стенке, сдаюсь». А так она лишь неопределенно хмыкнула.

Раздался звонок в дверь, и Джилли подумала, что звонить с таким раздражением – это надо уметь. Затем послышался зычный голос бывшего мужа.

– Я вижу, она по-прежнему ездит на этой консервной банке.

Поскольку он все еще находился в холле, возможно, его замечание не предназначалось для ушей Джилли, но это было маловероятно.

– Привет, Себастиан.

– Привет, Джилли. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

Ее замутило от запаха его лосьона после бритья.

– Давно не виделись, – сказала она.

– Ну, ты знаешь почему. Я был бы более чем рад сохранить дружеские отношения, но ты на это, похоже, не способна.

Джилли пришло в голову, что он женился в первую очередь для того, чтобы всегда было кого винить. Как бы вздорно он себя ни вел, он всегда был прав, а она – виновата.

– Прошу к столу, – сказала Крессида, которая, казалось, нервничала. – Все готово.

Хотя Джилли знала, что Крессида прекрасно справится сама, но тем не менее вскочила на ноги.

– Давай я помогу!

Она последовала за невесткой на кухню.

– Мне так жаль, Джилли, – тут же сказала Крессида. – Это была не моя идея пригласить Себастиана. Я всегда считала, что существовали и неизвестные нам причины, почему ваш брак развалился.

– Так и есть, но мне не хотелось, чтобы дети видели, насколько все было плохо. Хотя от Хелены, которая жила дома, было сложнее скрывать это.

Крессида кивнула.

Джилли заметила открытую бутылку вина.

– Я выпью, ты не против? Мне нужно подкрепиться, иначе я не выдержу.

– Конечно. Всегда можно вызвать такси.

Джилли слабо улыбнулась. Как только невестка отвернулась, она отправила Уильяму сообщение с вопросом, как дела. Общение с ним придало ей мужества.

В столовой все разместились за стеклянным столом, от которого при прикосновении стыли руки, и Крессида подала лосося и тушеные овощи. Всем положили по две маленькие молодые картофелины. Мартин налил в каждый бокал вина на палец. Вину нужно дать подышать, а так ему остается только одно – задохнуться и упасть в обморок, думала Джилли, радуясь тому, что выпила полбокала на кухне. Ее по-прежнему трясло от возмущения, что Мартин пригласил Себастиана, не предупредив ее.

Чуть погодя Мартин сказал:

– Так что ты хотела нам объявить, мама? Помимо того, что не хочешь продавать дом.

Когда все взгляды были обращены на нее, Джилли на мгновение почувствовала искушение сказать, что у нее смертельная болезнь, и посмотреть на их лица. Эта мысль действительно придала ей мужества. Ведь все могло бы быть намного хуже!

– На самом деле ничего такого. Уильям, мой мужчина, переезжает ко мне. Нам нужно избавиться от части мебели, и я подумала, может быть, тебе нужен твой старый письменный стол, Мартин.

Беспрепятственно произнести такую длинную фразу – это было редкой удачей. Во время их брака Себастиан позволял ей сказать не больше пяти слов кряду, даже когда речь шла не о судьбоносных новостях.

– Что?! – закричал он, брызгая слюной.

– Мама! Уильям – твой, черт возьми, бухгалтер! – завопил Мартин.

– Джилли! – воскликнула Крессида, недолго пробывшая ее союзницей. – А как же Лео?

– Нам с Лео не суждено быть вместе, – сказала Джилли, решив не говорить Крессиде, что Лео оказался вралем и фантазером с ярко выраженной склонностью к хищению чужого имущества.