Весенний шум

Маша увидела его, когда он уже подымался по лестнице в актовый зал, увидела со спины, с затылка. Плечистый, в синем пушистом свитере, он не спеша подымался вверх, рассматривая объявления на площадке лестницы и в вестибюле. Черноволосый затылок был подбрит высоко, — Маркизов не любил отпускать космы. Добродушный, почти детский затылок!

В коридоре возле двери в актовый зал стоял маленький столик, с которого свешивалась бумажная афиша. За столиком сидела старушка в очках, — она продавала театральные билеты. Маша только что взяла у нее два билета на гастроли китайского театра Мей Лань-фаня.

Маркизов задержался возле столика с афишей. Маша видела, как он взял билеты и расплатился.

— Кажется, вы тоже на Мей Лань-фаня? — спросила Маша, поздоровавшись с Маркизовым. — И я только что взяла. Послезавтра, пятнадцатый ряд…

— О, да мы рядом! — Маркизов взглянул на свои билеты.

Зазвонил звонок. Маша с Маркизовым прошла в зал.

Она села в стороне, чтобы не стеснять его своим присутствием. Когда лекция пришла к концу, Маша заметила, что она даже не уловила, о чем говорил лектор. Не слышала ни слова.

Маркизов поискал глазами Машу, собираясь уходить. Он забыл сказать ей спасибо за то, что сообщила вовремя, — прежде он не забывал. На вешалке они оделись одновременно. Вынимая из кармана перчатки, он достал лимон, потом положил снова. «К чаю купил, — подумала Маша. — К чаю, который заварит ему Лизонька».

«Что же ты молчишь? Куда же исчезли все твои красивые мысли о необыкновенной любви?» — мучительно думала Маша. Он шел с ней рядом до трамвая и молчал. Она не могла задавать ему вопросы, она оцепенела от его присутствия. Семен! Семен Григорьич, товарищ Маркизов! Что же ты наделал? Что же будет дальше?

Накануне спектакля Маша заранее волновалась. Места у них рядом! Как будет чувствовать себя этот человек, сидя между двумя женщинами: меж нею и Лизой? Неужто совесть не подскажет ему ничего? Неужто его слова о будущем ребенке, его простосердечные, добровольные слова могут быть брошены на ветер? И неужели он лгал ей, когда, обнимая, шептал бессвязные слова любви?

В театр Маркизов не пришел. Лиза явилась с его старшей сестрой, некрасивой пожилой женщиной.

Маша обменивалась впечатлениями с братом. Слева от нее сидела Лиза. Она то и дело щебетала с сестрой мужа. Казалось, ничего не произошло, и она ни о чем не знает. Свеженькая и милая, как всегда. И достаточно веселая.

Спектакль кончился так поздно, что решили идти домой пешком. Лизе было не по пути с ними, но сестра Маркизова жила недалеко от Маши, и Лиза вздумала проводить ее.

Весенний ветер летал над лужами, над грудами тающего снега по краям дороги, над голыми ветвями деревьев. Сева шел рядом и молчал, — он всегда сначала молчал, пережив что-нибудь значительное, и только позднее высказывал свое мнение. Маша хотела, как всегда, сразу же высказаться, сразу же поделиться со спутниками впечатлением от необыкновенного театра. Это было похоже на диковинные миниатюры, на китайские цветные рисунки, виденные Машей в книгах и на вазах. Декорации на сцене не менялись, все было очень условно. Но и без декораций актеры двигались и играли так, что создавали иллюзию, которая требовалась. Одна сценка происходила на берегу, и девушка-китаянка сидела в лодке. Девушку играл сам Мей Лань-фань, он был хрупок, изящен и женствен. И под ним тихо покачивалась невидимая лодка.

И музыка удивляла, какая-то тоненькая, хрупкая, словно кто-то пересыпал льдинки или хрусталики с люстры. Маленькие звоночки, легкие ритмы восточной мелодии, весенняя капель… Будь рядом Оська или хоть не будь рядом этих двух чужих женщин, Маша говорила бы и говорила об этом.

Но две чужие женщины шли рядом и громко болтали. Они болтали совсем не о театре.

— Современные девушки до того распустились, что готовы вешаться на шею любому встречному, — говорила сестра Семена. — В нашей больнице одна санитарка отколола такой номер, что просто стыдно за молодежь. Нет, мы вели себя не так. А помнишь, Лизочка, как наш Сеня был совсем еще мальчиком и как ухаживал за тобой? А потом вы уехали в Ленинград учиться. И вдруг одна знакомая сообщает: ваш Сеня женился! На ком, боже милостивый? — На Лизе. — Ну, слава богу, мы боялись, чтобы он какую-нибудь не подхватил вроде Надьки Кучеровой. А Лиза — своя, Лизу мы знаем. Лиза ему пара.

И сестра Маркизова бросала злые взгляды на Машу, шагавшую рядом.

— Сенька так няньчился со мной… А потом его взяли в армию, и он писал мне такие письма… А помнишь, как он обрадовался, когда нам дали квартиру?

Сестра Маркизова дошла до своего дома и попрощалась.

Маша жила неподалеку. Подойдя к парадному, Сева поспешил вперед.

— Маша, проводите меня до моста! — попросила Лиза.

Больше она ничего не сказала, но Маша поняла. Мост — рядом, Лиза хочет поговорить. Воспоминания сестры Семена были, что называется, артиллерийской подготовкой накануне атаки.

— Идемте!

— Вы твердо решили родить? — спросила Лиза, обернувшись к Маше.

— Решила. «Если она знает, тем лучше, тем всё яснее».