Вещие сны тихого психа

- Ладно, выпьем чуть позднее, - сказал он. - Сначала - о деле. Разговор этот не вдруг, думаю давно, но - решать вам. Думаю, думаю... - Он замолчал, покручивая за ножку хрустальную рюмочку. - Накопилось много чего, это ясно. Главное, не хочу и дальше вооружать... Но я - ученый, к своему несчастью, связанный с оружием. Это - тупик. Для России новое оружие - опасно. Со старым не могут совладать. Разрастается хаос. Даже так называемый ядерный щит трещит по швам, любой лейтенантишка-алкаш за бутылку продаст шифры и еще за стакан покажет, где и какие кнопки нажимать. Россия на краю. Кто виноват - вопрос другой. Система дошла до упора и саморазрушилась. Все империи мира разваливались - абсолютно все! Значит, Закон Природы. Историки строят свои мудрые гипотезы, винят во всем географию, фотографию, порнографию, но, на мой взгляд, прав Норберт Винер, отец кибернетики. Система обладает пределом устойчивости и при определенной степени сложности становится неуправляемой, то есть саморазрушается. И ни Горбачев, ни Ельцин здесь ни при чем - они лишь фигурки, которыми двигали могучие силы Истории. Ничто не могло предотвратить этот процесс. Не исключаю, что в жизни человечества происходят колебательные процессы: взрывы, затухания, периоды относительной стабильности, снова взрывы и так далее. Но наше поколение обречено - исторически! - жить в потенциальной яме. Я не хочу участвовать в их играх. И - подаю в отставку. Говорить о пессимизме, надеюсь, излишне... - Он задумчиво отпил глоток коньяку, отодвинул рюмку. - А вам - мой последний приказ! Оформляйтесь через германское посольство и - weg! Помогу побыстрее оформить, через своих немецких друзей. Возможно, они помогут и устроиться на работу. Микробиология, но только в мирных целях! Здесь, убежден, больше вам делать нечего! Основы немецкого - за неделю сонными сеансами, в нашей лаборатории. Обо мне не беспокойтесь, мои льготы еще долго продержат нас с Ольгой Викторовной на плаву. Не будем загадывать... К тому же здесь что-то слишком сильно запахло коричневой чумой, и я не хочу, чтобы на двери вашего дома однажды появился желтый Знак Давида. Мы, увы, бессильны что-либо изменить. В наших силах лишь не участвовать! Поэтому прошу вас, во имя покойной... - Голос его вдруг сорвался, и он закончил чуть слышно: - Мамы... - Отводя сверкающие, в слезах глаза, он приподнял рюмку и, давая нам понять, что пьем не чокаясь, выпил одним глотком. - Помянули... А теперь - о деле. Я все еще завязан в программе "Контур". Готовятся испытания. Остановить их я уже никак не могу. Поэтому. Прошу оформляйте документы и параллельно, чтобы не вызывать подозрений, помогайте мне завершить подготовку к испытанию "Контура". Предупреждаю, испытания не для слабонервных, впрочем, и все прежние наши работы были такими же. Но это нечто! После испытаний всю, подчеркиваю, всю документацию и генератор сожжем там же, в лесу. Но надо не допустить на испытания Валентина. Как это сделать, пока не ясно. Что-нибудь придумаю... Ну, а теперь - за новую жизнь! Без оружия! Без этих чудовищных экспериментов! - Он закрыл рукой глаза, посидел молча, покачиваясь из стороны в сторону. - Если б вы знали, как трудно без мамы...

Мы снова выпили, не чокаясь. Галя прижалась к нему, обняла, и они, две родственные души, затихли в траурном и светлом единении...

- Доченька, - срывающимся голосом сказал Папа, - прости меня за все... Всю жизнь ухлопал на этот Освенцим. И тебя втянул. Прости...

Этот вечер, решение Папы подать в отставку, а нас отправить в эмиграцию перевернули всю нашу с Галей жизнь. Галя сначала без особого энтузиазма отнеслась к совету отца, от разговоров на эту тему уклонялась, вообще была удручена, молчалива, раздражительна. Я, признаться, сразу подпал под силу его логических доводов. Мне уже давно, еще с Байкала, когда мы уничтожили не только муравьев, голубей, но и погубили славного парнишку по имени Толик, еще с тех пор все эти эксперименты на "живом материале" сидели в печенках. И если бы не Галя и ее Папа, ей-богу, давно сбежал бы куда глаза глядят. А глаза все чаще глядели в ту заманчивую, тихую даль, где прошли годы изгнания братьев Кюхельбекеров и где Михаил нашел свое вечное успокоение. Вечное успокоение! О чем можно было еще мечтать в нашем положении... Но лично меня жгло одно незаконченное дело: зажигалка и трагическая гибель Софьи Марковны при весьма странных обстоятельствах...