Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

Бросив тяжелую ткань на пол, потащила мужа к ложу. Князь невольно залюбовался ее точеным телом – белым, поджарым, стройным, с большой, налитой соком грудью. Трех дочерей уже родила ему Сельма, а по ее фигуре и не скажешь – все как девочка, длиннонога, тонка в стане.

– Иди сюда, милый. – Сельма повалилась на ложе, потянув за собой мужа. И Хельги, ощутив жар любви, сбросил на лавку тунику…

Сельма… Хельги давно уже ощущал ее как бы частью себя, потому и не считал нужным заводить наложниц, хоть это и было положено по его княжескому статусу. Что же касается жен… Ладислава, северная красавица с золотым водопадом волос и томным васильковым взором, она ждала его в Ладоге, ждала каждый день и каждую ночь – Хельги знал это и мучился сам. Позвать Ладиславу сюда, в Киев, объявить законной женой? Сельма вряд ли будет против, знает – так и должно быть у славного конунга. Нет, Сельма не станет возражать, а вот Ладислава… Согласится ли она променять свою нынешнюю свободу на нелегкую долю княжьей жены, к тому же не главной? О, боги, если б знать ответ. Да знает ли его и сама Ладислава? Лада… Иногда казалось – бросить бы все, поднять на ладье парус и уплыть на север, к любимой. И там через некоторое время снова ощутить тоску по семье, по дочерям, по Сельме.

Князь покачал головой, прислушался – кто-то поднимался по ступенькам крыльца. Осторожно, чтоб не разбудить Сельму, Хельги оделся и, набросив на плечи плащ, вышел в людскую.

Тут же – словно только того и ждали – заглянули в двери тиуны.

– Ярил Зевота к тебе с вестями, княже! Позвать сейчас, иль пусть обождет?

– Зовите.

Ярил – белобрысый, длинный, с хитрыми глазами, – войдя, поклонился, поправил сползший с плеча фризский плащ.

– Ну, чем порадуешь, друже? – Хельги деловито кивнул в сторону скамьи.

Ярил, поклонившись, уселся, вытащил из поясной сумы пергаментный свиток с красной печатью.

– Из Новгорода тебе, князь.

– Ага! – обрадовался Хельги. – Наконец-то послание от Ирландца.

Сорвал печать, развернул свиток, вчитался… Посидел, покачал задумчиво головой, протянул пергамент Ярилу.

– Прочти.

Непростые дела описывал Конхобар Ирландец. Волхвы новгородские – Малибор, Кармана и прочие, – осмелев, подняли головы. Замыслили снова выкликнуть новгородским князем Квакуша, слабоумного Малиборова сына. За него бы сами правили. Уже принялись мутить народ, да Ирландец тоже не лыком шит – тут же просчитал их маневры и нанес упреждающий удар. Правда, кое-кто скрыться успел, в том числе и Малибор с Карманой.

В общем-то, на этом и заканчивались собственно новгородские новости, дальше начинались ладожские. А те были еще хуже! Во-первых, именно туда сбежали непойманные новгородские волхвы, наверняка затаившие лютую злобу, а во-вторых… Во-вторых, в ладожской земле многие хотели призвать нового князя, бродили по дорогам и весям недовольные, а в дальних урочищах нагло задерживали выплату дани. Мало, слишком мало было в Ладоге верных людей, мало и в самом граде, и того меньше в лесах, на Паше, Капше, Сяси, Мологе…

Ну а кто там был у Снорри, на кого можно было бы положиться? Найден – тиун с Маленой, супругою, вот, пожалуй, и все. Ну, еще Дивьян на дальнем погосте, так он молод еще. Что же касается Никифора, тот основал монастырь за Шугозерьем и в мирские дела не лез. Да и слишком уж далеко он от Ладоги, а путей – в весеннюю-то распутицу – никаких. Выходило, самому нужно ехать в Ладогу, наводить порядок с верной дружиной, укрепить пошатнувшийся авторитет, да так, чтоб никому неповадно было! Однако ж сейчас не пойдешь, в мае только. Месяц еще. Целый месяц. Ну, месяц продержится Снорри, надежда есть. Да и Ирландец, ежели что, поможет.

– Прочел? – Князь посмотрел на Ярила.

Тот кивнул, покачал головой.

– Похоже, смута надвигается в Ладоге.

– Да не «похоже», а надвигается, – невесело усмехнулся Хельги. – Скоро пойдем походом. Успокоим кое-кого, наведем порядок. Чай, вскорости-то мятеж не подымут – время для этого нужно… О чем еще поведать хотел? Не слышно ничего о Чернобоге?

– Нет, – ответил Ярил. – Послухи в корчме Мечислава-людина, если б что прознали, давно донесли бы. Значит, не в Киев подался волхв.

– Тогда куда же? Может, и правду говорили Колимог с Кувором – к дружку своему волхв подался, в леса, к Лютонегу-кудеснику?

– Может, и так. – Молодой тиун поджал тонкие губы. – Есть, правда, и другая зацепка, только очень слабая.

– Ну-ну? – заинтересовался князь.

– Войтигор-чаровник, послух мой, пьянствовал недавно в корчме с неким Ерофеем Конем, проводником известным. Так вот, серебришка заработал Ерофей трудами своими изрядно, а где заработал – про то не поведал. Хвастал только, будто проводил на север, к Ловати, какого-то знатного волхва.

– Так… Волхва, говоришь? А откуда волхв тот?

– Про то Конь не сказывал.

– Так схватить!

– Поздно. Вчера еще ушел в леса Ерофей. – Ярил немного помолчал и с хитрецой взглянул на князя: – А вот родич супружницы моей, Порубор, кое-что подарил мне… Коня вещица, он ею с колпачниками расплачивался.

Тиун вытащил из сумы плоское серебряное колечко с вытянутыми лепестками.