Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

– Не знаю. – Хельги скривил губы в усмешке. – Умный ищет силу, дурак – повод. Кажется, они там обижают наших купцов. Заставляют жить только в одном месте – в монастыре святого Мамы, всячески притесняют, обворовывают, бесчестят, и главное – требуют, чтобы управлялись с делами за один сезон – лето. К осени – расторговался, не расторговался – проваливай! Ну, разве ж это дело?

– Не дело, – согласилась Сельма и вдруг хитро прищурилась. – Думаю, богатые купцы тебя очень хорошо поддержат в этом походе. Только не надо делать тайны из его цели.

Хельги закашлялся.

– Ты хочешь, чтобы все знали о том, что мы будем искать друида? Вернее, его черную душу?

– Не будь таким наивным, о муж мой! – громко расхохоталась княгиня. – Цель похода – заставить коварных ромеев признать интересы наших купцов. Вот об этом пусть говорят по всему Киеву! Уж такие, как Харинтий Гусь, всяко тряхнут мошною.

Князь задумчиво посмотрел на супругу.

– Знаешь, я давно хотел сказать тебе… Ты очень мудрая женщина, Сельма.

– Я знаю. Помнишь, я вчера обещала тебе кое-что показать?

– Помню…

– Тогда подожди…

Загадочно улыбаясь, Сельма проворно оделась и исчезла за дверью. Князь ухмыльнулся – что еще там придумала венценосная супружница? Вряд ли его можно было чем удивить…

Медленно открылась дверь, и на свежевыскобленные дубовые доски пола упала черная тень. Хельги поднял глаза и вскрикнул, не в силах сдержать удивления: на пороге в золотых лучах восходящего солнца стоял он сам – киевский князь Олег Вещий, великий хакан русов. В обычном своем коричневом кафтане, синих портах, сапогах зеленого сафьяна, в алом княжеском плаще-корзне… Вскочив на ноги, князь схватил двойника за плечи – надо же, даже и рост одинаков! Та же ржаная шевелюра, бородка, глаза… Нет, у этого глаза не такие синие, да и нос, пожалуй что, длинноват, и чуть оттопыриваются уши… Да, если присмотреться, можно увидеть различия и совершенно точно определить, кто из этих двоих князь, а кто нет. Но сделать это может лишь тот, кто очень хорошо знает Хельги, кто видит его каждый день, и то если будет что-то подозревать и специально всматриваться. А так – никаких различий…

– Ну? – с лукавой улыбкой в светлицу вошла Сельма. – Каков красавец, а?

– Где ты его нашла?

– Это Оженя, рядович из наших дальних вотчин. Согласен служить тебе… за достойное вознаграждение. Не так ли, Оженя?

– Так. – Рядович отвесил глубокий поклон князю. – Только прикажи, княже!

– Надо же, – продолжал удивляться Хельги. – И голос вроде похож.

– Ну, не совсем. – Княгиня усмехнулась. – Но к твоему – близко.

Не прошло и недели, как весь Киев бурлил, провожая собравшуюся в далекий поход княжескую дружину. Купцы ликовали – давно пора было проучить заносчивых и коварных ромеев. Харинтий Гусь, Ратмир и прочие отвалили князю изрядную толику серебра и построили за свой счет несколько крепких насадов. Большой флот собрал Вещий князь ныне – полтыщи ладей, не считая всяких мелких суденышек. Кроме дружины – старшей, боярской, да молодшей – гридей, еще и немало охочего люду пристало: мелкие торговцы, приказчики, подмастерья. За боевыми ладьями виднелись тяжелогруженые купеческие суда – воск, мед, меха, лес и прочее, война войной, а торговля торговлей.

В общем-то, Хельги и не особо-то стремился ворваться в Царьград-Константинополь, куда лучше было бы просто-напросто устрашить ромеев и решить дело выгодным миром. Хотя оно, конечно, готовиться нужно было к худшему. Поймав себя на этой мысли, князь усмехнулся – будучи вольным северным ярлом, никогда он не упустил бы битву, напал бы при любом раскладе, может быть, и взял бы город удалью и наскоком, а может быть, погиб со славой и честью, как и положено благородному мужу. Так считал любой вольный ярл, пени-тель морей, глава небольшой морской шайки, но совсем иначе полагал Вещий киевский князь.

Война не всегда благо, далеко не всегда. Только если уж никак без нее не обойтись. Так же думал и Ирландец, напросившийся в поход с князем. Хельги для вида отговаривал его, но в глубине души был рад – у Ирландца был изощренный, острый и циничный ум, ему были присущи хитрость, коварство, жестокость, он имел особую сноровку в самых разных делах тайного рода. Один из немногих людей этого времени, Конхобар мог вполне наплевательски относиться к богам и по всякому случаю высказывал свое мнение. Что и было ценным. Да, Ирландец мог очень пригодиться в походе, в особенности в той, тайной его части, что касалась схватки с друидом, которого надо было еще вычислить, отыскать. А как это сделать в почти полумиллионном городе? Нужно было соображать, наметки имелись и у Хельги, и у Ирландца, пока только наметки.