Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

– Подойди и загляни в любое зеркало, – торжественно провозгласил Дионисий Лар. – У нас не принято потом рассказывать о том, кто что видел, но знай – ты увидишь там свою судьбу!

Вот как? Значит, судьбу – ни больше ни меньше. Хельги усмехнулся, заглянул в первое попавшееся зеркало… и отпрянул. На него смотрел вовсе не он – кудлатый седобородый старик с пронзительным, обжигающим взглядом. Князь зашатался… Велунд! Давно умерший учитель и опекун Велунд.

Глава 14 Клоака

Что касается до грязных выходок, то мы видели их слишком достаточно…

В. И. Ленин. «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократии?»

Осень 873 г. Константинополь

Велунд! Давно умерший кузнец и учитель. Наверное, не зря он явился в зеркале. Хотел предупредить о чем-то? О чем? Хельги вздохнул, уселся на лавке в своей келье – они так и жили в монастыре святого Мамы, спокойное было местечко.

Отстояв заутреню, явился Никифор, по пути прихватив с собою Ирландца. Кратко поведав им о своих похождениях, князь, в свою очередь, выслушал ответные новости. Так, ничего конкретного. Даже подозрительные клирики – Евтихий с Харитоном – и те словно бы затаились, не предпринимали никаких активных действий. То ли чего-то выжидали, а может быть, просто не было поступлений новых рабов, да и откуда им взяться, ведь город практически был окружен русами. Оставалась, правда, еще одна зацепка – ведьма Гездемона, однако попробуй ее разыщи в таком многолюдном городе. Можно, конечно, и даже нужно, но быстро вряд ли получится. Попробовать через ту же Евдокию, императрицу? Или попросить вынюхать кое-что Диомида? Сказать, что и сам бы не прочь воспользоваться ее колдовством в целях поправки пошатнувшегося мужского здоровья, или придумать еще какую-нибудь причину. Хельги так и пытался поступить, однако и Евдокия, и Диомид замыкались, как только он начинал выспрашивать про ведьму. Говорят, она пользовала самого базилевса – если так, то подобраться к колдунье будет очень непросто, даже с помощью императрицы и ее сына. Непросто – но все же надо пытаться. Может быть, зайти с другой стороны?

– Вот что, други. – Князь весело посмотрел на Никифора и Ирландца. – Сердце мое обливается кровью, когда смотрю я на вас. Ваши осунувшиеся лица полны печали и скрытых страданий, очи тусклы, кожа желта и ломка. Как можно скорее нужно заняться вам своим драгоценным здоровьем.

Никифор и Конхобар недоуменно переглянулись, впрочем, Ирландец тут же усмехнулся, сообразив, о чем идет речь.

– Думаю, нам надобно посетить лекаря… и не одного, а многих.

Взглянув на него, Хельги печально покачал головой.

– Боюсь, что и лекари вам уже не помогут. Только какие-нибудь колдуны, ведьмы…

– Поняли тебя, князь! – засмеялся Никифор. – Правда, нехорошо христианину якшаться с подобной публикой, ну да Бог простит – все в интересах благого дела.

– Именно так, други.

– Шарлатаны собираются на Амастридской площади, – задумчиво произнес Ирландец, – а где колдуны – не знаю. Впрочем, это можно выведать у тех же лжелекарей.

– Правильно, – кивнул Хельги. – Вот и выведайте. Кого искать, знаете – ведьму Гездемону. Это вовсе не старуха, цветущая молодая дева, говорят, чудо как хороша собой. Впрочем, к делу это отношения не имеет.

– Как это не имеет? – притворно возмутился Ирландец. – С красивой-то ведьмой куда как приятней общаться!

Никифор осуждающе помотал головой и перекрестился.

Выпроводив друзей, Хельги немного подумал, набросил на плечи мантию и решительно направился в трущобы, в ту самую корчму, где собирались низкого пошиба танцовщицы-куртизанки, ночные тати, бродяги и прочий подозрительный люд. Кажется, одна из фей продажной любви – Катрия – прозрачно намекала ему на возможность встречи. Вот эту-то возможность и следовало использовать, не в прямом, конечно, смысле, а в несколько ином – князь хотел переговорить с девушкой и подставить ее монахам-работорговцам в качестве товара. Естественно, не за просто так – за более чем щедрую плату, которой девчонке вполне хватило бы, чтобы в корне изменить свою жизнь, буде появится такое желание.

День выдался так себе – серенький, мокрый. Правда, теплый – нищие так и сидели на папертях полуголыми, христорадничали:

– Пода-а-айте, Христа ради, пода-а-айте!

Хельги никогда не подавал милостыню, полагая, что каждый человек живет именно так, как ему хочется. Хочется нищим день-деньской бить баклуши, выставляя на деньги доверчивых прохожих – кто обол кинет, а кто и денарий, – их дело. Только не за его, Хельги, счет! Диомид как-то показывал ему одного такого «нищего», так сказать, в свободное от основной работы время. Вполне респектабельный господин, – перстни с каменьями, золотая цепь на груди, расшитый узорами талар с торчащей из-под него далматикой – дорогущей темно-синей туникой. Все за счет простоватых граждан!