Вещная жизнь. Материальность позднего социализма

Социальная история советских объектов и пространств важна и для понимания роли Советского Союза в мировом контексте, включая и один из самых интересных вопросов советской истории: какое место занимал СССР в ландшафте модерности? Был ли он пусть и специфическим, но по сути своей модерным государством? Или же Советский Союз – пример особой, социалистической модерности? Можно ли его вообще называть модерным государством?[557] Анализ советской материальности в этой книге показывает, что многие явления эпохи позднего социализма навеяны, вызваны или обусловлены транснациональным взаимодействием предметов, идей и людей. В 1960‐е годы, когда Георгий Тэнно перенес американский культуризм на советскую почву, он стремился использовать потенциал тяжелоатлетических снарядов для формирования современного советского тела. В 1970‐е и 1980‐е годы советская молодежь с периферии сочла этот западный культурный продукт полезным инструментом, позволяющим превратить тело в оружие, необходимое не только для того, чтобы с достоинством пережить обязательную службу в Советской армии с ее узаконенными унижениями и дедовщиной, но и для утверждения собственного классового взгляда на эталон коллективного советского тела. Именно последнее побуждение заставляло их нападать на другие, более образованные группы советской молодежи, чьи привычки сформировались под влиянием других западных субкультур, например хиппи или панков.

Между тем многие женщины в СССР 1980‐х годов увлеклись советской вариацией аэробики, восходящей к видеозаписям тренировок Джейн Фонды и пропагандируемой советским телевидением. Советские моделисты совершенствовались в своем хобби, собирая модели, разработанные в Англии. В идеологическом и политическом отношении их коллекции, прославляющие национальное прошлое, были практически неотличимы от аналогичных коллекций в других странах глобального Севера. Советские реставраторы, выступавшие за сохранение архитектурного наследия, ориентировались на музей Скансен в Стокгольме как эталон музея под открытым небом и даже называли свою дисциплину «скансенологией». Эти и другие явления позднесоветской эпохи – от популярности йоги и карате до поисков снежного человека и НЛО – показывают, что транснациональная коммуникация между странами Восточного и Западного блока не была однородной. Она строилась вокруг социальных параметров, таких как классовая, гендерная и этническая принадлежность. Концепция переплетенных модерностей, получившая распространение благодаря Йорану Тернборну, полезна для понимания советского общества. Однако важно оговорить: различия между типами модерности определялись не только идеологическими, национальными и культурными, но и социальными границами[558]. Возраст, пол, классовая принадлежность играли в советском обществе не меньшую роль, чем в Западной Европе или Северной Америке, и транснациональные сближения поверх железного занавеса свидетельствуют о том, что представители разных социальных групп по-разному понимали, что значит быть современным, и претворяли свое видение в жизнь. Материальные предметы воплощали и транслировали поверх национальных границ различные, классово обусловленные модели и практики. Говорить о существовании особой советской модерности значило бы игнорировать необычайное многообразие социальной и культурной жизни в СССР и подразумевать, что суть российской истории – в сильном централизованном государственном аппарате, а такой взгляд часто приводит к тому, что историю России описывают и преподают как историю ее правителей.

В этом плане акцент на материальных предметах и пространствах помогает сделать еще один важный теоретический шаг. История советской материальности – действенная форма вмешательства в методы изложения и преподавания истории России, открывающая нашему взору иначе невидимые или смутно различимые исторические тенденции, социальные структуры и культурные смыслы. Материальные предметы эпохи позднего социализма воплощали разные и зачастую противоречивые видения прошлого, настоящего и будущего, упорядочивали социальный ландшафт и предлагали разные способы в нем ориентироваться. Анализируя этот процесс, мы лучше понимаем советское общество как сложную историческую сущность, проявившую способность сопротивляться настойчивым попыткам советской политической и культурной элиты превратить ее в рационально организованное, дисциплинированное и легко контролируемое общество.

Литература

Альтов Г. Третье тысячелетие // НФ: сборник научной фантастики. М.: Знание, 1974. 14. С. 3–52.

Альтшуллер Г., Верткин И. Как стать гением: жизненная стратегия творческой личности. Минск: Беларусь, 1994.

Альтшуллер Г. Алгоритм изобретения. М.: Московский рабочий, 1973.

Альтшуллер Г. Найти идею. Новосибирск: Наука, 1986.

Альтшуллер Г., Селюцкий А. Крылья для Икара: как решать изобретательские задачи. Петрозаводск: Карелия, 1980.