Вещное право

В этом отразилось (хотя и не во всем последовательно) идущее от римского права и свойственное пандектному подходу различие между договором, порождающим лишь обязательственную связь между сторонами (хотя и становящимся основанием перехода права собственности – causa tradendi, titulus), и самим переходом, или приобретением права собственности (modus tradendi), т. е. вещно-правовым эффектом, который достигается лишь при исполнении договорного обязательства (solutio) путем либо передачи движимой вещи (или суррогатов передачи – документов на вещь и т. д.), либо внесения записи в реестр прав на недвижимость. Ведь разрыв между заключением договора об отчуждении (передаче) вещи и его фактическим исполнением неизбежен во всяком сколько-нибудь развитом имущественном обороте, допускающем продажу вещей, не принадлежащих продавцу в момент достижения соглашения с покупателем (например, при продаже будущего урожая или производимых и (или) закупаемых отчуждателем товаров).

Поэтому при отчуждении движимых вещей право собственности на них согласно п. 1 ст. 223 ГК РФ по общему правилу переходит в момент их фактической передачи приобретателю (если иное не предусмотрено законом или договором). Это особенно важно при отчуждении вещей, определенных родовыми признаками (например, при оптовой торговле или поставке), поскольку именно при передаче такие вещи индивидуализируются и тем самым становятся объектами вещного права приобретателя. Следовательно, при системе передачи, или «традиции» (от лат. traditio – передача) для перехода права собственности на вещь к приобретателю необходимы как факт заключения договора о ее отчуждении, так и факт его исполнения в форме передачи вещи приобретателю, т. е. сложный юридический состав.

Вместе с тем «система традиции» в российском праве имеет диспозитивный характер, что позволяет установить законом (например, для реальных сделок (абз. 1 п. 1 ст. 572 и п. 1 ст. 807 ГК РФ)) или договором иной момент перехода к приобретателю права собственности на движимую вещь. Это особенно важно для индивидуально-определенных вещей, право собственности на которые в зависимости от воли сторон договора может переходить и в момент его заключения, и в момент полной оплаты вещи приобретателем, и в момент наступления согласованного сторонами отлагательного условия. Поэтому передача движимой вещи приобретателю представляет собой лишь один из возможных вариантов момента перехода права собственности, который может определяться даже одним фактом заключения договора либо иным предусмотренным им фактом, не связанным с передачей вещи.

При использовании «системы традиции» возникает вопрос о юридической природе исполнения договора (т. е. передачи вещи): является ли оно фактическим действием или представляет собой особую, дополнительную сделку? Ведь еще пандектная цивилистика, следуя римскому праву, считала невозможным переход права собственности на вещь только на основании взаимного волеизъявления сторон: требовался дополнительный акт передачи владения вещью (традиции), который сопровождался встречным действием приобретателя (приемкой вещи) и потому рассматривался как особый вещный договор[258]. Этот подход получил распространение в современной отечественной доктрине, где исполнение договорного обязательства предложено считать особой, самостоятельной сделкой[259] (из чего следует, что исполнение договора об отчуждении вещи является «вещной сделкой»).

Юридическая конструкция «вещного договора» (или «вещной сделки») наиболее последовательно воплощена в гражданском праве Германии. В силу § 929 BGB для перехода права собственности на вещь к ее приобретателю по договору помимо самого договора («обязательственной сделки») необходимо еще специальное соглашение сторон о переходе права собственности – «вещная сделка», которая обычно воплощается (или презюмируется) в фактической передаче вещи. При этом вещная сделка здесь считается абстрактной, т. е. не зависящей от обязательственной сделки, которая всегда каузальна (будучи causa tradendi)[260]. В силу этого признание обязательственной сделки недействительной не влечет недействительности вещной сделки и не требует возврата полученной по сделке вещи ее отчуждателю. Таким образом, существо этого подхода составляет «принцип абстракции» (Abstrak-tionsprinzip) вещных сделок, последовательное применение которого повышает уверенность приобретателя в своем правовом положении и содействует устойчивости гражданского оборота. Вместе с тем вещная сделка не может существовать сама по себе как самостоятельная сделка – в качестве ее основы всегда выступает обязательственная сделка, исполнению которой в сущности и служит «вещный договор», представляя собой «сделку по исполнению» (Erf"ullungsgesch"aft) [261] как вид «распорядительной сделки» (Verf"ugungsgesch"aft).