Вешние воды

— Так вот, — начала Мэнди, — Генри Джеймс стал британским подданным на смертном одре. Как только король услышал, что Генри Джеймс принял британское подданство, он тут же послал ему самую высокую награду, какую только мог, — орден «За заслуги».

— Зэ-зэ, — пояснила пожилая миссис Скриппс.

— Вот именно, — сказала официантка. — Профессора Госс и Сейнтсбери явились с посланцем, уполномоченным вручить награду. Генри Джеймс лежал на смертном одре, глаза его были закрыты. Рядом с кроватью на столе горела одинокая свеча. Сиделка позволила им приблизиться, и они надели орденскую ленту Джеймсу на шею, а орден возложили поверх простыни ему на грудь. Профессора Госс и Сейнтсбери, склонившись, расправили орденскую ленту. Генри Джеймс при этом ни разу не открыл глаза. Сиделка сказала, что им пора уходить, и они вышли из комнаты. И когда они ушли, Генри Джеймс заговорил с сиделкой. Глаз он так и не открыл. «Сестра, — сказал Генри Джеймс, — пощадите мою скромность, задуйте свечу». Это были его последние в жизни слова.

— Джеймс был настоящим писателем, — сказал Скриппс О’Нил. Эта история его странным образом растрогала.

— Дорогая, ты каждый раз рассказываешь по-разному, — заметила, обращаясь к Мэнди, миссис Скриппс. В глазах Мэнди стояли слезы.

— Мне очень жалко Генри Джеймса, — сказала она.

— А что там за история с этим Генри Джеймсом? — спросил коммивояжер. — Америка, что, была для него недостаточно хороша?

Скриппс О’Нил думал о Мэнди, официантке. Какое же прошлое должно быть у такой девушки! Она — кладезь историй! С такой женщиной, как она, можно далеко пойти! Он погладил птичку, которая сидела перед ним на стойке. Птица клюнула его в палец. Уж не ястреб ли она? Или, может быть, сокол с какой-нибудь крупной мичиганской фермы, где их разводят для соколиной охоты? А может, она малиновка — из тех, что при первом весеннем тепле начинают копошиться на какой-нибудь зеленой лужайке? Кто знает.

— Как зовут вашу птицу? — спросил коммивояжер.

— Я его еще никак не назвал. А что бы вы предложили?

— Почему бы не назвать его Ариэль? — спросила Мэнди.

— Или Пак, — вставила миссис Скриппс.

— Что это значит? — спросил коммивояжер.

— Это один из шекспировских персонажей, эльф, — объяснила Мэнди.

— Ох, да пожалейте вы птицу.

— А как бы вы его назвали? — обратился к коммивояжеру Скриппс.

— А он, случайно, не попугай? — спросил коммивояжер. — Если бы он был попугаем, его можно было бы назвать Полли.

— В «Опере нищего»[34] есть персонаж с таким именем, — объяснила Мэнди.

Кто его знает, подумал Скриппс, может, эта птица и попугай. Попугай, отбившийся от какого-нибудь уютного дома старой девы где-нибудь на первозданных землях Новой Англии.

— Лучше подождите, пока станет ясно, кто из него вырастет, — посоветовал коммивояжер. — У вас еще уйма времени, чтобы придумать ему имя.

Коммивояжер мыслил здраво. Он, Скриппс, даже не знал, какого пола его птица. Птичий мальчик или птичья девочка?

— Подождите и посмотрите, станет ли он откладывать яйца, — предложил коммивояжер. Скриппс посмотрел ему в глаза. Этот парень выразил вслух его собственные невысказанные мысли.

— А вы хорошо соображаете, коммивояжер, — сказал он.

— Ну, — скромно согласился коммивояжер, — не зря же я столько лет занимаюсь рекламой товаров.

— Тут вы правы, — сказал Скриппс.

— Славная птица вам досталась, братец, — сказал коммивояжер. — Вам следует ее беречь.

Скриппс и сам это знал. Да, коммивояжеры — толковые ребята. Недаром колесят по всей нашей великой Америке. И держат глаза открытыми. Они не дураки.

— Послушайте, — сказал коммивояжер. Он сдвинул на затылок свой котелок, наклонился вперед и сплюнул в высокую медную плевательницу, которая стояла рядом с его табуретом. — Я расскажу вам прелестную историю, которая произошла со мной однажды в Бэй-сити.

Мэнди, официантка, склонилась поближе. Миссис Скриппс придвинулась к коммивояжеру, чтобы лучше слышать. Коммивояжер смущенно посмотрел на Скриппса и погладил птицу указательным пальцем.

— Я вам ее расскажу как-нибудь в другой раз, братец, — сказал он. Скриппс понял. Из кухни через открывающуюся в обе стороны дверь донесся визгливый назойливый смех. Скриппс прислушался. Интересно, не негр ли это смеется, подумал он.

4

По утрам Скриппс медленно идет трудиться на насосную фабрику. Миссис Скриппс смотрит ему вслед из окна, пока он не исчезает в конце улицы. У нее теперь не так много времени, чтобы читать «Гардиан». Не так много времени, чтобы быть в курсе английской политики. Не так много времени, чтобы беспокоиться по поводу правительственного кризиса во Франции. Странный народ эти французы. Жанна д’Арк. Эйва ле Гальен.[35] Клемансо.[36] Жорж Карпентьер.[37] Саша Гитри.[38] Ивонна Прентам.[39] Грок.[40] Фрателлини.[41] Жильбер Селд.[42] «Дайял». Премия «Дайяла». Мэрон Мур.[43] э э каммингс.[44] «Огромная комната».[45] «Ярмарка тщеславия».[46] Фрэнк Крауниншилд.[47] Зачем ей все это? Куда это ее заведет?