Весёлый лес

Один из них наклонился и, похоже, потыкал в огонь кочергой, разбивая не прогоревшие поленья. Задремавшее было пламя встрепенулось, подскочило, подсвечивая стоявшую вполоборота фигуру, и тут же метнулись пучками разноцветные искры драгоценных камней – словно шатт-аль-шейхский калиф в вывернутом наизнанку плаще Гаруна аль-Маруна заглянул на огонек – озаряя зеленую кожу, безволосое лицо и голову, уши, похожие на рога, и колючие черные гребни вдоль рук и ног.

Чародей вздрогнул и юркнул назад.

– Что там? – нетерпеливо прошептал рвущийся в бой де Шене.

– Двое бугней, – загробным голосом ответил маг.

– Кого?…

– Чего?…

– Бугней. Тех зеленых уродов из легенды. Телохранителей Гавара. Родственники гугней – только поумнее, позеленее, и любят всё блестящее и красивое.

– А ты не путаешь? – прищурилась принцесса.

– Рост за два метра, усыпанные самоцветами словно елка в калифском дворце, зеленые… Угадай с трех раз, кто это?

– Оружие есть? – ничуть не обескураженный новостью, требовательно уточнил Люсьен.

– Наверное…

– Тс-с-с-с! – сердито шепнула Изабелла. – Они снова заговорили!

И люди опять прильнули к щели.

– …Давай человека женщину? – спрашивал тем временем бас.

– Хозяин тебя самого потом!..

– Давай?… – не отставал хрипатый. – Вкусно!

– Уйди, – был неизменным непреклонный ответ.

Тогда гурман сменил тактику.

– Гдддр, зачем хозяину человек женщина? Не нужна! Бугни ее есть – хозяин спасибо сказать!

– Зачем? Тебя не спросить, Грррм!

– Давай! Не заметить хозяин!

– Уйди.

– Кусочек? Маленький?

– Молчи! – яростно рявкнул кулинар, но в голосе его дрогнули и зазвенели на всю кухню басовитые струны сомнения.

– Давай ногу? – услышал вожделенную музыку и усилил атаку хрипатый.

– Скоро…вородкой… кинуть? – пригрозил искусителю[17] повар.

– Не нужно человеку женщине ногу! Убежать с ногой! – отыскал еще один убойный аргумент настырный – или измученный змееконной диетой – Грррм. – А бугень – ловить как дурак!

– Убежать, точно…

– Да в болоте утонуть, с ногами вместе… Добро пропадать!

– Пропадать… – задумчивым эхом вздохнул повар.

Изабелла гневно дернулась, и только проворное вмешательство шевалье не позволило переключить зеленым гурманам внимание с ножек герцогини на голову ее племянницы.

– Я требую немедленно разделаться с этими мерзкими людоедами! – прошипела принцесса, вырываясь из крепкой хватки Люсьена. – И как ты смеешь прикасаться ко мне, нахал!

Агафон сжался: казалось, звук пощечины мог быть слышен на другом конце кухни даже за дверью и на фоне кулинарных дебатов бугней.

– Если так называемые рыцари и великий маг сию секунду не вылезут из своей норы, то я пойду сама и…

– Расцарапаете им морды? Выскажете всё, что про них думаете? Дадите пощечину – если допрыгнете? С которого начнете? – ушатом холодной воды пролились на пылающий гнев королевской дочери слова недрогнувшего шевалье. – А если кричать еще громче, то они придут сами, и вам не придется утруждать себя дорогой через кухню, ваше высочество.

Принцесса глухо рыкнула, закусила губу, сжалась, словно пружина арбалета, и замолчала – то ли осознав всю нелепость своего порыва, то ли собирая новые аргументы и силы.

– Как ты посмел притронуться к ее высочеству? – сообразив, что может, наконец, сказать что-то, за что не будет обруган или высмеян, Лесли набычился и свел брови на переносице.

– Если это был вызов… – сверкнули в ответ недобрым огоньком очи де Шене.

– Тихо! – шикнула вдруг за плечо не отрывавшаяся на очередное представление Грета. – Они выходят!

– За тетушкой?! – снова взвилась Изабелла.

– Не знаю! Пока вы там… развлекались… заглядывал еще один бугень, позвал этих, и они выходят… вышли! Без еды!

– К тетушке?!..

– Заходим быстро! – выпустил из рук принцессу и рванул тяжелую створку на себя шевалье.

Петли коротко скрипнули.

– Никого? Точно? – замешкался, не желая покидать относительную безопасность, Агафон.

В дальнем конце коридора за их спинами, словно в ответ, послышались медленные шаркающие шаги, и отряд моментально и дружно, оставив сомнения, юркнул в образовавшуюся щель.

Вприпрыжку, не отрывая взглядов от двери в дальнем конце кухни, готовые при первом же признаке возвращения бугней шмыгнуть во тьму пустого камина, спасатели тетушек за полминуты домчались до противоположного конца поварни. Рядом с горящим камином – скорее, в качестве сиденья для повара, нежели как кухонная утварь – лежал перевернутый котел. Над огнем обреченно обугливался на вертеле огромный бесформенный кусок мяса. У стены в тени разделочного стола, растянувшись во всю длину, лежал со сломанной шеей небольшой змееконь – добыча, принесенная дрессированным – или дружественным – жаборонком бугням на завтрак. Чуть поодаль расположился объемный ларь.

Шестым чувством не евшего почти сутки человека его премудрие понял, что и где ему сейчас больше всего надо, подобно самонаводящейся стреле устремился к ларю и без раздумья распахнул крышку. Компания радостно охнула, на мгновение позабыв и про томившуюся где-то в сердце вражеской цитадели герцогиню, и про бугней, и даже про Гавара.

– Колбаса!..

– Сыр!..

– Репа!..

– Хлеб!..