Весёлый роман

— Как его по отчеству?

— Как и меня. Алексеевич. Батя переглянулся с мамой.

— Пускай он к нам не ходит, — сложив руки на груди, ска­зала мама. — Нашел товарища. Он старше тебя, и вообще не­зачем ему к нам таскаться.

— Он ко мне приходит, — обозлился я. — А не к вам.

— Вот когда у тебя будет своя квартира — можешь гово­рить, что ходят к тебе одному.

— Чем он вам так не понравился?

— А это уже не твое дело, — повысила голос мама.

— Его отец расстрелян, — сказал батя медленно, с пауза­ми. — И я участвовал в этом деле. В суде, значит. Заседате­лем…

— Нечего тебе перед ним отчитываться, — оборвала батю мама.

Я ничего об этом не знал. Все это было слишком неожидан­но. Но если даже это так, при чем здесь Николай? Что он, будет мстить за отца? Кровная месть?

— Сын за отца не отвечает, — сказал я резко.

— Перед судом. А перед людьми отвечает, — непреклонно сказала мама. — На чьи деньги он жил?

Жизнь меня уже научила! что с товарищем есть только один способ разговаривать: сказать прямо то, что думаешь. Иначе потом все это боком вылазит.

На другой день после тренировки — мы готовились к крос­су — я сказал Николаю:

— Поедем домой вместе. Вдвоем. Есть разговор.

— Хорошо, — согласился Николай.

Мы поставили свои мотоциклы возле автодорожного, там, где торчит «Пушкин на палочке», пешком прошли мимо памят­ника Вечной славы и сели на склоне прямо на траву.

— Это правда, — сказал Николай, глядя перед собой. На Днепр. — Я уже учился в восьмом классе. Но ничего тогда не понял. И до сих пор не понимаю. Я до сих пор думаю, что это просто редкий и глупый случай. — Лицо у Николая посе­рело. — Случайностью определяется очень многое в жизни че­ловека. В какое время ты родился, в какой стране, в какой семье, к чему у тебя способности, какое здоровье — это все случайности. И закон Гаусса, при котором случайная величина зависит от большого числа факторов, способных вносить с рав­ной вероятностью положительные и отрицательные отклонения, касается и людей. Их жизни. Так этот закон коснулся и меня.

Это действительно была непонятная история. Отец Николая, Алексей Кириллович Троян, был учителем, затем директором школы, заведующим районо, а потом его выбрали председате­лем райисполкома. Жили они очень скромно. Мать, как и прежде, работала учительницей. Отец ни разу не разрешил Нико­лаю или жене поехать куда-нибудь на казенной машине. Он был молчаливым, суровым человеком, и, когда мама Николая ска­зала однажды, что хочет поехать куда-то по делу, он ответил, что машина предназначена совсем не для этого. Он учил Николая быть правдивым, скромным, честным, верным слову. Отец не пил, не курил, допоздна сидел на работе, дома читал газеты и книги, но не художественные, а главным образом по лесоводству. В школе он преподавал ботанику, и его привлекал лес. Иногда он вечером ставил на свой стол спиртовку, брал в рот металлическую трубочку с загнутым концом и, выдувая узкий язычок пламени, лудил и паял блесны. Изредка он ездил на рыбную ловлю. Но всегда один — друзей у него не было. В Староселье. У них там была небольшая дача. Деревянный домик. Одна комната. Даже без веранды. На участке ни одно­го фруктового дерева. Несколько сосен и лох, который посадил его отец. Дикая маслина. Колючие кусты, через них не про­дерешься.

И вдруг отца Николая арестовали. Сделали обыск. Обстуки­вали стены, потолки. Дома ничего не нашли. Но, как узнал Николай впоследствии, в Староселье, на этой заброшенной даче, между кустами лоха, в земле нашли металлическую банку, заполненную золотыми монетами, пластинками, кольцами, браслетами, серьгами с драгоценными камнями. Там было почти десять килограммов золота. Следствие выяснило, что отец Николая брал взятки. За квартиры, которые получали всякие проходимцы. При этом дело было поставлено так хитро, что они не знали, кому идут эти взятки. У него была целая организация подставных лиц, которые все это проворачивали. Их тоже суди­ли вместе с отцом Николая, но дали им сравнительно неболь­шие сроки. Отца Николая приговорили к высшей мере наказа­ния потому, что взяточничество со стороны человека, занимав­шего важную государственную должность, вызвало всеобщее возмущение.

— Я не могу понять, — говорил Николай, — зачем он со­бирал золото? Что он думал с ним делать? Почему он так су­рово и требовательно относился ко мне, к маме, так хотел, чтобы я был честным, верным слову? Если он сам…

Мама Николая умерла. Еще до суда. Инфаркт. Он перешел жить к тетке.

— Давит меня все это, — глядя на Днепр, сказал Николай. — До сих пор давит.

По Днепру мчались «Ракеты» на подводных крыльях — много их теперь стало, прыгали по оставленному ими следу моторные лодки.

Мы молчали.

«В самом деле, зачем ему нужно было это золото? — думал я. — Может, он не верил, что мы удержимся в буду­щей войне? Но чем оно могло бы по­мочь? У нас оно ни к чему. Бежать за границу? Если бы у него был даже цент­нер золота, он там никогда бы не до­стиг такого положе­ния, как у нас. Шут­ка сказать — пред­седатель райиспол­кома. В Киеве. В сто­лице сорокапяти­миллионной держа­вы. Как вся Фран­ция.