Весьма достойная судьба

Мы доехали до развилки, свернули на узкую, едва проторенную дорогу. Лошади пошли шагом. Мы долго продвигались вдоль какого-то склона, сани сильно кренились на сторону, и надо было держаться за их борта. Потом снова поворот, и дорога пошла вверх. Вскоре мы выбрались на вершину холма и остановились.

Все сразу выпрыгнули из саней. Отсюда открывался вид далеко вокруг, река лежала внизу, под нами, и за ней поднимался и тянулся до горизонта противоположный берег. Темные леса и открытые заснеженные пространства перемежались там, и на открытых местах хорошо была видна дорога. Мы все всматривались в одну сторону.

- Во-она они где,- первым сказал Сохатый.

От яркого солнца и белого снега было больно глазам. Я проследил, куда указывал Сохатый меховой рукавицей, и тоже увидел. Это были несколько черных точек. Вскоре я различил, что одна крупнее других. Это, по всей вероятности, был возок. Впереди и сзади него точки располагались тесными россыпями - конные полицейские. Возок то догонял передних, то отставал и сливался с теми, кто ехал позади.

- И там-то мой Коля…- пробормотала Кошкина.

Мы, трое мужиков, ничего не сказали ей. Что мы могли сказать? Пока просто ничего. Только, что мы здесь, чтобы помочь? Но это она и так знала.

На обратном пути все продолжали молчать. Я, чтобы разрядить обстановку, сказал:

- А как хорошо было бы сейчас попасть в какое-нибудь более раннее время, ну хоть на полгода назад! Когда Колю еще не схватили.

- У нас говорят: время не воротишь,- откликнулся Арсентий.

- И не без основания говорят…- пробормотала Кошкина.

По-прежнему в молчании мы подъехали к избушке. Сохатый проводил Кошкину и меня в заднюю комнату, где никого кроме нас не было, и удалился. Через минуту вошел Арсентий, неся огромный, сверкающий начищенной медью и пышащий жаром самовар. Мы едва успели поблагодарить, как Арсентий уже исчез. На столе, покрытом белой скатертью, самовар выглядел, словно диковинное цветущее растение. Кошкина сбросила доху на свободный стул, вынула из шкафчика расписные чашки, чайник и заварку в жестяной коробочке. Пока я оглядывал стены, увешанные лубками, выскобленный пол с половичком, Кошкина заварила чай. Я снял куртку и подсел к ней за стол.

- Здесь и будем ждать,- сказала она.

Мы уже выпили по чашке, когда я вспомнил:

- Но ведь вы предпочитаете натуральный кофе?

- Увы,- Кошкина покачала головой,- на станциях его обычно не держат.

Она еще налила чаю. Мы пили и молчали. Вдруг Кошкина спохватилась:

- Ой, совсем забыла! И ведь у вас сегодня ни крошки во рту не было!

Из того же шкафчика она достала связку баранок и положила их к самовару. Есть не хотелось, но, чтобы отдать дань экзотике, я разломил одну и пожевал.

Так мы и сидели: Кошкина смотрела в чашку, я жевал баранку. Время текло медленно. На скатерти лежала тень от переплета оконной рамы, но почти не двигалась.

Я решился и спросил у Кошкиной то, о чем хотел спросить давно:

- А скажите, Маша, пожалуйста,- меня это очень интересует в самом деле - с чего все началось?

Она подняла глаза и посмотрела на меня испытующе:

- Может, вы думаете, у меня мало было своей работы? Или что я из любопытства?..

- Я ничего подобного не думаю,- стал я оправдываться.- Просто хочу знать.

Кошкина пожала плечами.

- Как выражаются в то время, в котором мы с вами находимся,- проговорила она с легкой усмешкой,- извольте, я расскажу.

- Я весь внимание,- сказал я, стараясь попасть ей в тон и хоть чем-то ее развеселить.

- Нет, тут все очень серьезно,- возразила она на эту мою попытку.- Мне, знаете ли, с самого начала стало не до шуток.

- А когда было это самое начало?

- Гм,- задумалась она на минуту.- Да, наверное, тогда, когда я стала Колиной женой. Вы ведь знаете, он у меня историк, Сибирью занимается, старинной. А я давно хотела попасть на Луну, в Сигму. Есть некоторое противоречие, не правда ли? И вот вскоре после свадьбы я получила приглашение туда на работу. Не знала, как сказать об этом Коле, боялась… Я, видите ли, иногда бываю отчаянная трусиха.

- Не верится,- улыбнулся я.

- Не верится, а вот так и есть!.. Ну, в общем, сказала ему. Боялась, начнется обсуждение, взвешивание… А он сразу согласился. Вот так, из-за меня, он переселился на Луну, за четыреста тысяч километров «от своей Сибири, от своих библиотек, коллег…

- Но работу продолжал.

Кошкина улыбнулась:

- Продолжал, конечно! Он ведь одержимый. Я добилась, чтобы его тему включили в план Сигмы, под флагом консолидации всех наук и тэ пэ. Но трудностей у него с нашим переездом на Луну, конечно, здорово прибавилось. Я поддерживала его, как могла. Старалась помочь… Коля сделал интересную монографию, слетал на обсуждение, ему накидали замечаний.

- Так всегда с первым вариантом,- сказал я и вспомнил, что говорил то же самое Коле в первый вечер.

Кошкина вздохнула.

- Да, но где взять материалы? А главное, их и на Земле-то почти нет, не сохранились после сибирских пожаров да наводнений. Вот и решила я помочь Коле радикально. Раздобыть ему летописи и прочие источники, которые сгорели и утонули.