Весна

На голове врача все волосы ожили, стали свиваться жгутами и превратились в толпу волосяных ребят, которые галдели на восточном базарчике, предлагая друг другу сплетенные из волосьев дыни, арбузы, финики… Но вдруг волосяные обрусели, волнами стали кланяться в молебствиях и петь литургию, а в центре лба врача зажглась слюдяным блеском квадратная надвратная икона, как над входом в огромный, хозяйственно-преуспевающий монастырь.

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут! — в отчаянии крикнул мозг пациента. В смятении глядел на это зрелище весенний больной. Но вдруг из уха врача вылетела эскадрилья американских военных самолетов и сделала несколько кругов то ли над восточным базаром, то ли над русским монастырем, где все церкви и кресты на них были волосяные и где даже волосяные нищие и волосяные инвалиды вымаливали волосяные монеты у волосяных прихожан… Но все это не вызвало сострадания в сердцах маленьких американских летчиков из уха (хотя могло бы растрогать даже Пол Пота по прозвищу Потный Пол, — а пол и вправду по всей комнате словно бы вспотел), и вот американские самолеты сбросили свои бомбы, похожие на град светлячков, и над головой врача встала колоссальная и величественная Взрывная Корона, а над Взрывной Короной вздымалась Взрывная Колонна. В нижней ее части, от невидимого стержня Колонны, разлетались белые ангелы. Затем следовал темно-синий мир серафимов, похожий на синий голландский стакан, затем возвышался мир херувимов, похожий на флакон рубинового стекла, взятый напросвет золотым лучом, а золотой луч ниспадал из мира архангелов: это были гиганты. Архангел Габриэль в своем синем одеянии, с цветком лилии в руках, в полный рост отражался в золотых латах архангела Михаила, так что казалось: там два Габриэля. Выше следовали слои абстрактных сил — Престолы, Царства, Власти, Господства, Сияния…

…ИЗ УХА ВРАЧА ВЫЛЕТЕЛА ЭСКАДРИЛЬЯ АМЕРИКАНСКИХ ВОЕННЫХ САМОЛЕТОВ…

И тут, когда пациент врача добрался взглядом до Сияний, множество образов, дико выплеснувшихся в этой комнате, внезапно сменилось простым и загадочным светом, изливавшимся из некой точки, расположенной где-то на расстоянии метра над головой врача. Свет мягкий, но сильный распространялся из этой точки повсюду, пронизывая собою все уголки. Свет был светлым, простым. Ничего потрясающего не было в этом сиянии. Не то чтобы это был Бог, — просто блик свыше. Всего лишь солнечный зайчик, отраженное пятно небесного света — не более. Очень смягченный вариант. Просто врач знал свое дело. Чувство меры ему никогда не изменяло, иначе бы он не был хорошим врачом. Образов никаких в свете не возникало, но оставалось чувство, что свет не хочет быть высокомерным и из вежливости собирается сформировать внутри себя некий образ с учетом потребностей человеческого сознания, чтобы передать важное сообщение.

И точно, когда свет окончательно оформился в большой, ровный, рассеянный диск, на краю этого диска вдруг проступило лицо — словно капля светлой влаги или «слеза света».

— Ты прощен.

В этот момент перо врача вывело последние буквы рецепта, и тут же сияние собралось в одну точку и исчезло вместе с лицом Ельцина — снова врач обыденно сидел, пряча авторучку в нагрудный карман пиджака, с лицом, как холодный пирожок. Врач передал пациенту хрупкий темный листок рецепта.

— Вот рецепт. Но лекарство вам больше не понадобится. Вы выздоровели, мой дорогой. Такое уж это лекарство — необычное, дружок. В отличие от других лекарств, оно действует не тогда, когда входит в человеческое тело. А тогда, когда пишешь его название на рецепте. Скажете — странно. Да, странно. Но много странного в нашем мире. Всего доброго.

Врач встал и ушел. Больной лежал в наступившей синей полутьме, улыбаясь, чувствуя немыслимое, бездонное облегчение. В душе его медленно зацветала тысяча цветов. Вскоре он блаженно уснул, чтобы через несколько часов проснуться, пойти гулять, влюбиться.

Напиток тяжести

Один человек зашел как-то раз в мелкое заведение выпить чашечку. Люди вокруг незнакомые, вещи тоже. Кто-то предлагает: «Не желаете испробовать напиток тяжести?» Тот по глупости согласился. Выпил — и сразу провалился сквозь пол. (А дело было в Нью-Йорке.)

…ВЫПИЛ И СРАЗУ ПРОВАЛИЛСЯ СКВОЗЬ ПОЛ…