Весна

Флайер начал снижение и вскоре с шипением приземлился на ровной площадке невдалеке от причудливых геологических образований, напоминавших гигантские лесные муравейники. В действительности это были древние горы, подвергавшиеся яростной эрозии на протяжении многих миллионов лет. Ландшафт этой местности очень резко контрастировал с городским. Во все стороны насколько хватало глаз раскинулась необъятная багряная каменистая пустыня. Это была зона, специально отведенная под горно-добывающую промышленность и никакого искусственного озеленения здесь не предполагалось. Как только были открыты грузовые шлюзы, непрестанно галдящая толпа миланийских рабочих хлынула наружу и бегом бросилась к приземистому серому зданию, сиротливо примостившемуся у подножия одной из гор. Кимер бежал вместе с ними, спасаясь от палящего зноя и облаков пыли, поднятых при посадке флайера. На бегу миланийцы как всегда ругали пилота, за то что тот посадил аппарат так далеко от административного здания рудников, кашляли и протирали слезящиеся глаза, однако это совсем не мешало им смеяться друг над другом и над неуклюже переставляющим ноги Кимером. Для него этот трехсотметровый забег каждый день был суровым испытанием, к которому он никак не мог привыкнуть. Тяжеловес хрипел, отплевывался, обливался потом и, когда в очередной раз поднес громадный кулак к лицу, чтобы протереть глаза, совершил тот самый неосторожный шаг, которому было суждено самым беспощадным образом изменить всю его жизнь. Его нога ступила на край небольшого камня, который под весом его тела перевернулся. Кимер подвернул ногу, потерял равновесие и, не успев отвести руку от лица рухнул на раскаленный грунт. Падение было молниеносным, он даже не успел понять что произошло. Сначала возникла боль в ноге, он почувствовал, что падает, перед его затуманенным потом и песком взором промелькнули неясные силуэты соседних гор, внезапно его голова чуть выше правого уха взорвалась яркой вспышкой невыносимой боли, затем наступила темнота. Кимер не добежал до здания около ста метров. Маленькие ловкие миланийцы давно опередили его и к этому моменту уже вбегали в столь желанное кондиционируемое помещение, а Кимер так и остался лежать без сознания с неестественно вывернутой ногой, из разбитой при падении головы капала густая кровь, мгновенно впитываясь в иссушенный зноем песок миланийской пустыни. Пилот взлетевшего вновь флайера как всегда направил свою машину вслед бегущим рабочим, чтобы новыми тучами песка затруднить их бегство. Это было частью утреннего ритуала, казавшегося им очень забавным. В просторном прохладном вестибюле административного здания миланийцы долго стояли упершись руками в колени, переводя дух. Лишь через пару минут кто-то заметил отсутствие Кимера. Несколько человек бросились к все еще открытым входным дверям, но ничего не могли рассмотреть снаружи, только что промчавшийся над зданием флайер поднял настоящую песчаную бурю.

– Явились, бездельники! – их пожилой усатый бригадир спускался в вестибюль со второго яруса, – еще не работали, а уже сопите как…