Весна и нет войны

У грузовичка топтались двое мальчиков-погодков в коротких коричневых шортиках, белых отутюженных рубашечках и панамках с подвернутыми полями. Один из братьев держал в руках сачок, другой- маленький аквариум с рыбками.

Очевидно, семейство переезжало на дачу.

Может быть, в июле, когда Аля будет в отпуске, они тоже снимут дачу где-нибудь в Подмосковье.

Она представила себе раннее летнее утро; крохотный домик, утопающий в зелени; прохладную гладь пруда; крынку с парным молоком и свежий деревенский хлеб на столе в чистой прохладной горнице,– и сразу стало легче на душе.

Мусорный контейнер располагался за домом и был забит до отказа. Аля положила тетрадки на краешек газона: вдруг кому-нибудь пригодятся? Хотя, кому могут пригодиться школьные тетради довоенной поры?

Уходя, Аля оглянулась. Та странная толстая тетрадь, на обложке которой было написано «Весна и нет войны», лежала сверху, и ветер уже трепал её страницы.

Аля развернулась, взяла сына за руку, и они медленно пошли к парку.

На повороте Аля обернулась еще раз. Листья тетради колыхались на ветру, будто махали, приглашая её вернуться и прося не оставлять их.

«Все-таки я слишком впечатлительная»,– с сожалением подумала Аля.

Она вспомнила, как несколько лет назад выбрасывала ботинки, в которых ходила всю войну. Они были уже очень старые и изношенные; подошва на одном ботинке давно прохудилась, и носить их было совершенно невозможно даже в сухую погоду.

Аля вот так же вынесла их на помойку и поставила на край газона. И, уходя, все время оглядывалась. Ей казалось, ботинки жалуются и просят не оставлять их.

«Разве мы не служили тебе верой и правдой?– будто вопрошали они.– Вспомни только, сколько мы с тобой пережили! Помнишь, как мы бежали в бомбоубежище? А вокруг горели дома ? И как мы стояли в очереди за хлебом и сахаром? Если бы не мы, ты бы замерзла! Всю войну мы спасали тебя от холода, снега, слякоти, дождя. Разве мы не заслужили покойной старости в каком-нибудь пыльном шкафу?»

Вот и сейчас ей чудилось, что тетрадь хочет что-то сказать ей.

***

В парке в этот послеобеденный час было людно: катили коляски гордые молодые мамаши, играли в футбол подростки и копались в песочнице дошколята.

При приближении Али две женщины, лет на пять старше, о чем-то разговаривавшие между собой, внезапно замолчали и с укором, смешанным с неприязнью, посмотрели на неё.

Аля была шапочно знакома с этими женщинами: у обоих мужья погибли на фронте и они воспитывали сыновей-подростков в одиночку. Наверное, именно поэтому они Алю и недолюбливали.

Костик уже отыскал своего приятеля- белобрысого, худенького Генку- и теперь они с визгом носились друг за другом.

Аля снова поймала на себе завистливый взгляд. Как, должно быть, обе женщины мечтали оказаться на её месте! Ведь с их точки зрения, она просто баловень судьбы. У неё все есть: муж, хоть и инвалид, но зато непьющий и хорошо зарабатывает; работа; своя комната, да не где-нибудь в подвале, а в просторной, светлой квартире. Просто идеальная жизнь? Чего еще желать?

Если бы они узнали, что Аля по ночам плачет в подушку, то страшно удивились бы. С жиру разве бесится?

И в самом деле, чего же ей не хватает? Почему она несчастна? Может быть, оттого что муж иногда во сне зовет другую женщину?

Они никогда не рассказывали друг другу о своем прошлом. Впрочем, у Али, вышедшей замуж восемнадцатилетней девчонкой, никакого прошлого не было.

– Мама, мама, смотри!– Костик протягивал ей пеструю бабочку.

– Давай отпустим её, хорошо?

Аля поцеловала сына в макушку и разжала маленькие пальчики.

Бабочка весело взмахнула крыльями и улетела. Сколько она еще проживет? День? Два? Умрет сегодня вечером?

Аля снова вернулась мыслями к тетрадке. Откуда она взялась на антресолях? Осталась от прежних жильцов?

На обратном пути Аля бросила взгляд на кромку газона- тетради не было!

Её взгляд упал на мальчонку лет десяти, сидевшего на корточках рядом с мусорными контейнерами. В руках мальчик держал ту самую выцветшую тетрадь и, похоже, собирался выдрать из неё лист.

Неожиданно для самой себя Аля ринулась к мальчишке и резко выхватила тетрадь из загорелых рук.

– Тетя, вы чего?!– обиделся ребенок.

Не говоря ни слова, Аля сунула тетрадь в сумку, схватила Костика за руку и направилась к подъезду.

Едва зайдя в лифт, она достала тетрадь, открыла ее и торопливо пробежала глазами первый лист, исписанный красивым, четким почерком.

***

– Снова кормишь голубей?

Вика захлопнула окно и стряхнула с ладони остатки пшена.

–Опять дворничиха будет ругаться, что голуби всего Ленина засрали.

Вика хихикнула.

Во дворе их дома, неизвестно кто, когда и зачем, установил карликовую, около метра, фигурку вождя мирового пролетариата. Ленин сроду в их дворе не бывал; и никто из его соратников тоже не был здесь замечен. Возможно, какой-то чиновник или партийный деятель решил перед кем-то выслужиться, и теперь крохотный, выкрашенный в серебристый цвет вождь, напоминавший языческого божка, стоял рядом с круглой клумбой посреди двора, периодически страдая от жирных окрестных голубей.

– Вика! Телефон звонит.