«Весна и осень здесь короткие». Польские священники-ссыльные 1863 года в сибирской Тунке

Многие священники (сведения есть о примерно пятидесяти) довольно успешно занялись различными ремеслами. Среди них были портные (таких «специалистов» оказалось больше всего – восемь человек, в том числе диакон кармелит Вавжинец Дроздыс и Каспер Войткевич) и сапожники (пять человек), в том числе семинарист францисканец Юзеф Пихельский, который «тачал добротные сапоги», столяры (в частности, Ян Пацевич), переплетчик (Игнаций Климович), слесарь (брат Михал Роевский) и скорняк (терциарий Конрад Пежиньский), производители сальных свечей (Юзеф Раюнец, Александер Шепетовский, Ромуальд Скибиньский и Алексий Фиялковский), производители сигар и папирос (таких специалистов было семеро; «превосходные сигары» делал ксендз Аугустин Лаппа), производители «лучших сортов табака» – в том числе «Гаваны», «Вирджинии», «Мэриленда» (Ян Линевич и Фердинанд Стульгиньский), рыбаки (сетями, «на широкую ногу», ловил рыбу доминиканец Альфонс Плищиньский, на удочку – в частности, Станислав Матрась), а также часовщик (Павел Краевский), пекарь (Францишек Каминьский), ювелир, кондитер и даже два «врача». Семеро занимались торговлей. Всего ксендзы освоили примерно два десятка ремесел и других видов работ.

Ювелиром был каноник ксендз Юзеф Стецкий, известный участник варшавских религиозно-патриотических манифестаций в годы, предшествовавшие восстанию. Ювелирные инструменты он привез с собой с родины или купил в Сибири, товар сбывал, в частности, богатым местным жителям (порой ему «случалось заработать»). Брат капуцин из Лёнда, Кароль Ходкевич, стал кондитером (делал, например, английские конфеты, сахарные фигурки). Освобожденный позже из Тунки, он поселился в Иркутске, основал там кондитерскую и – как вспоминают некоторые ссыльные – «нажил на этом огромное состояние». Капуцин Алексий Фиялковский и сандомирский ксендз Александр Янковский закупали мясной скот и зерно и торговали в Тунке и ее окрестностях; Янковский позже даже открыл магазин. Небольшие лавочки держали также бернардинец Рох Климкевич, Юзеф Павловский и Францишек Генутович. Менее активные и предприимчивые, такие, как ксендз Станислав Буковский из Сейненской епархии и ксендз Кароль Волнистый из Вильно, служили батраками у тункинских крестьян. Ксендз Матрась с некоторым ехидством замечал, что двое последних «сами виноваты» в том положении, в котором находятся.

Те, кто занимался ремеслом (в том числе ювелир), несмотря на большой энтузиазм, с которым их описывали ссыльный Вацлав Новаковский и иркутский приходской священник (1906–1909) Фридерик Иозафат Жискар, рассказывавший о том, как успешно священники зарабатывали себе на хлеб, в роскоши все же, вероятно, не купались. На жизнь хватало, если к этому прибавлялись пособие и, вероятно, высылавшиеся родными и близкими суммы за требы. Из подробных записей отца Климовича мы узнаем, что ремеслом переплетчика ему удавалось заработать разные суммы: за 1869 год – тринадцать рублей девяносто одну копейку, за 1871 год – четырнадцать рублей двадцать одну копейку, за 1872 год – четыре рубля семь копеек, а вот за 1873 год – всего два рубля тридцать копеек. Можно предположить, что другие профессии, связанные с производством предметов повседневного обихода, приносили больший доход.

Больше всего, вероятно, получали священники за требы, и именно с ними ссыльные ксендзы связывали главные надежды на улучшение условий своего существования. Климович в 18711873 годах получил за требы: в первый год – шестьдесят два рубля, во второй – сто двадцать пять рублей семьдесят копеек, в третий – сто девять рублей тридцать копеек. Если в течение года он не покупал одежду, составлявшую главную строку расходов в бюджете, ему даже удавалось сэкономить часть государственного пособия – семьдесят два рубля. Однако Климович был человеком необычайно бережливым, скрупулезно записывавшим все траты; это требовало немалых жертв, зато к Новому году он обеспечивал себе «страховку», порой более пятьдесяти рублей (в 1872 и 1873 годы). И мог быть уверен, что никакие возможные осложнения и проблемы со здоровьем не застанут его врасплох – голодать он не будет. Не исключено, что подобным образом поступали и другие священники.