Весна победы

32-му стрелковому корпусу предстояло штурмовать Нойштадт и крепость, а 4-му гвардейскому корпусу наших соседей — Китц. В систему обороны Нойштадта входили три траншеи и мощные опорные пункты в городе. Первая сплошная траншея длиной 7,5 километра полукольцом прикрывала подступы к городу, вторая — 4,5 километра — проходила по окраине и соединяла опорные пункты, оборудованные в каменных строениях, третья являлась обводом центра города и связующим звеном между мощными опорными пунктами. Большинство улиц было перекопано противотанковыми рвами и забаррикадировано, а каменные дома приспособлены к обороне. Наиболее мощные опорные пункты были созданы в районе форта, целлюлозного завода, казарм Штольпнагель и вокзала.

О характере обороны Кюстрина у нас были довольно полные данные — это бесспорная заслуга начальника разведотдела армии полковника А. Д. Синяева. Кадровый офицер, выпускник Академии имени М. В. Фрунзе, участник боев на КВЖД, фронтовик с первого дня Великой Отечественной войны, Анатолий Дмитриевич обладал тонким аналитическим умом, глубокими знаниями, поразительной работоспособностью и, без преувеличения сказать, блистательными организаторскими способностями. По инициативе Синяева еще накануне январского наступления Военный совет 5-й ударной утвердил внештатные армейские подвижные разведывательные наблюдательные пункты. На должности начальников этих пунктов были подобраны офицеры из запасных полков, разведчики, выписавшиеся из госпиталей, и опытные артиллеристы. В течение месяца они обучались на сборах, которые организовал при штабе армии Анатолий Дмитриевич. Какая, казалось бы, необходимость была создавать эти пункты, если в дивизиях и корпусах были штатные разведчики? А суть заключалась в следующем. У каждого начальника подвижного пункта было по 3–4 помощника, машина и радиостанция. В период активных боевых действий они находились на передовой, в боевых порядках дивизий, полков и даже батальонов, наступавших на главном направлении, и передавали немедленно в штаб армии обстановку, характер поведения противника, результаты допросов пленных. Таким образом, информация поступала без промежуточных ступенек — полк, дивизия, корпус, — и это значительно ускоряло ее прохождение. А в скоротечно менявшейся обстановке это имело огромное значение.

— Запомните, вы — мои глаза и уши на поле боя, — сказал Н. Э. Берзарин начальникам подвижных разведпунктов, когда встречался с ними в последний день сборов.

Наступление от Вислы до Одера показало, что затея с внештатниками — дело очень стоящее. Доклады с передовой помогали командованию армии оперативно принимать решения и влиять на ход боя на главном направлении.

Хочу подчеркнуть, что маршал Г. К. Жуков поддержал это нововведение. Обычно, когда он приезжал в войска, первым делом спрашивал командиров всех степеней о противнике. Полковник Синяев был очень доволен тем, что командующий фронтом оценил его инициативу. Командарм, заметив это, сказал, улыбаясь:

— Смотри, Дмитрич, не подведи. «Глаза и уши» должны теперь работать еще лучше, на самом высоком уровне.

Николай Эрастович знал Синяева давно, по совместной службе на Дальнем Востоке, и отношения у них сохранились доверительные, товарищеские. К чести Анатолия Дмитриевича, он никогда не использовал эти отношения в личных целях. Берзарин высоко ценил его и как специалиста, и как человека. Командарму особенно нравилась честность и прямота Синяева, умение докладывать обстановку лаконично, четко, без утайки белых пятен.

Коротким был его доклад о силах и характере обороны противника в Кюстрине.

Город оборонял девятитысячный гарнизон: семь тысяч в Нойштадте и около двух — в крепости. Именно эти районы предстояло штурмовать частям 32-го стрелкового корпуса. Гарнизон Кюстрина возглавлял приближенный Гитлера генерал-лейтенант войск СС Рейнефарт. На вооружении у противника имелось 30 зенитных пушек и 90 орудий крупных калибров, 280 пулеметов, 150 минометов, 25 штурмовых орудий и танков, большое количество боеприпасов.

Я спросил у Синяева:

— Чем подтверждаются данные о силах противника?

— Допросами восьми пленных и шести перебежчиков, данными поисковых групп, а также личным наблюдением с самолета.

— Опять летали? — спросил недовольно генерал Н. Э. Берзарин. — Я же вам запрещал.

— Виноват, но было необходимо срочно уточнить некоторые сведения самому.

— Предупреждаю, в воздух подниматься только с моего разрешения. Понятно? Теперь доложите, какие новые части подошли в последнее время в Кюстрин, известны ли номера частей в Нойштадте и крепости...

— За последние двое суток подкрепления не поступали. Нойштадт и крепость обороняют остатки разных частей и соединений, собранных при отступлении. Среди них много артиллерийских подразделений, в которых около тысячи человек. Имеются четыре строительных батальона, четыреста тринадцатый саперный батальон и остатки других частей.

— Так сказать, сборная солянка, — заключил заместитель командующего генерал И. И. Варфоломеев.