VESNA просила подождать

— Майя, как ты думаешь, в Испании хорошо? — я смотрела в синее небо и кусала травинку.

— Конечно! Там тепло и нет зимы, — сестра как всегда улыбалась.

— И морозных узоров на стекле нет. Это грустно.

— Да ну тебя! Ну как может быть грустно, когда всегда лето? — опять её радужная улыбка.

— А вот представь, зимние каникулы, молоко и печенькой, книжка и морозные узоры на стекле. И мы с тобой пальчиками прозрачные «окошки» в них делаем, — от описанной только что картинки я зажмурила глаза от удовольствия.

— Мммм, а бабушка печенье с корицей печёт, ну, или пряники имбирные.

— Не поеду я в Испанию, — сказала я и открыла глаза.

— Как ты думаешь, они когда-нибудь заберут нас?

Мы лежали с Пчёлой на спине на большом одеяле в поле за деревней и разглядывали облака, пожёвывая длинные стебли травинок. Это была одна из наших любимых игр — рассматривать объемные белые кучи, похожие на сладкую вату, и выискивать героев заранее выбранной тематики. Иногда это бывал зоопарк, предметы гардероб или первое, что придёт к нам в голову. Сегодня это были сказки. Мы наперегонки угадывали в очертаниях дракона, эльфа, кота в сапогах. Облака — это свобода, у облаков нет границ.

Майя превращалась в подростка, пока ещё по-детски забавная, но уже такая красивая, что хотелось зажмуриться — она ослепляла. Её широкая улыбка от уха до уха, лучистые глаза и какой-то щенячий восторг в каждом взгляде, как будто каждую деталь этого мира она видит впервые. Мне хотелось смотреть на мир её глазами.

8

— Правда или ложь, крыса? — мерзкий шёпот у левого уха. И кусок разбитого зеркала у моей шеи. Мы стоим на крыше пятиэтажки у самого края, он держит меня за волосы сзади. Анцифиров. Местный альфа-самец. От его тяжёлого животного запаха у меня шёл мороз по коже.

— Правда или ложь — ты меня хочешь? — горячее дыхание и его рука, расстегивающая пуговицу на моих джинсах, его пальцы, оттягивающие резинку трусов. Шевелиться было страшно, подо мной зияла пустота. Я повернула голову, посмотрела на него и сделала шаг вперед, в пустоту. Кусок зеркала оцарапал мне шею, и из пореза тонкими струйками потекла кровь. Сыпля отборным матом, он дёрнул меня к себе, я не удержалась и приземлилась на пятую точку. Я сидела, подтянув под себя ноги, стараясь не показывать свой страх, но руки мои дрожали.

— Вот дура-то, — он присел на корточках возле меня, сплюнул и закурил, — Вообще тупая, да? Я ж тебе защиту предлагаю. Они изведут тебя, Алфёрова со своими шалавами.

Я была худая, поджарая как гончая, и не считала себя красивой. У меня были узкие бедра, тонкая талия, маленькая грудь. Я не была женственная в деревенском понимании. Почти у всех моих одноклассниц был сорок шестой или сорок восьмой размер одежды, шикарные задницы и пышная грудь. Я казалась недоразвитой рядом с ними, совсем плоской. А тут альфа-самец, который поимел всех более-менее привлекательных девчонок со всей параллели. Невысокий, жилистый, глаза с прищуром, саркастичная ухмылка. Может быть он был симпатичным, я не знаю, я никогда его не рассматривала, я его боялась, он был наглым и очень уверенным в себе.

Последняя неделя учёбы, десятый класс.

— Стоять, крыса, — он подкараулил меня возле школы, когда я была уже на пути к автобусу, — Куда так торопимся?

Анцифиров притянул меня к себе и вывернул руку, чтобы я не смогла пошевелиться.

— Ты идёшь со мной, — а увидев, что я замахала головой и старалась вырваться, добавил, — Или со мной пойдёт твоя Пчёла, тоже сочная штучка, хоть и мала ещё.

Это сработало как пароль. Я перестала вырываться и послушно пошла за ним. Так мы оказались на этой долбанной крыше. Я не питала иллюзий, с кем и куда иду, просто молила Бога дать мне шанс сбежать или остроумия, чтобы выпутаться из этой ситуации.

И вот мы на крыше.

— Чё молчишь? У тебя нет вариантов. Второй раз предлагать не буду, — он дёрнул меня к себе и залез рукой мне под футболку. Я начала отбиваться, бюстгальтер уже был на поясе, по блеску в глазах и перекошенному лицу я видела, что его это заводит. Он прижал меня к мягкой кровле, сдавливая пальцами горло, и начал стягивать с меня джинсы. И я вдруг вспомнила, что читала когда-то о том, что делать в случае, когда насильник перешёл к действиям, я ещё Пчёле об этом рассказывала. Я закрыла глаза и решилась.

— П44дец, бл4. Фу, — он вскочил и продолжил материться трехэтажными матами.

И я рассмеялась. Громко, истерично, взахлёб. Теперь он оставит меня в покое, я навсегда останусь для него девкой, которая обмочилась в штаны, а это к сексу как-то не располагает.

— Ты е4анутая, — он развернулся и быстро ушел, оставив меня одну.

Когда я закончила смеяться, я вдруг поняла, что домой я идти в мокрых джинсах не могу. Как минимум до вечернего школьного автобуса мне добираться через жилой район. Я поднялась на ноги и стала ходить, надеясь, что всё высохнет побыстрее. И тут я увидела ветровку Анцифирова, которая лежала возле входа на крышу. Я вывернула её наизнанку, чтобы её не узнали, и обмотала вокруг пояса. В таком виде я дошла до школьной парковки, самая первая запрыгнула в автобус и села у окна в последнем ряду.