Галерея бюстов художников прошлого появится на Пречистенке. Так решено оформить сквер, расположенный напротив здания Российской Академии художеств, недавно возглавленной Зурабом Церетели. Новый проект, горячо одобренный мэром, предусматривает фонтан, скамьи для отдыха, игровую площадку и, по выражению самого Церетели, «блистательную плеяду гигантов живописи, ваяния и зодчества… воплощенную в камне и бронзе, которая составит музей под открытым небом».
Очередной почин Зураба Церетели очевидно восходит к импровизированной свалке, возникшей в Москве в 1991 году, когда свергнутые со своих постаментов большевики были свезены к Центральному дому художника. Выбор места стал, надо полагать, не случайным. Священным некогда изваяниям, утратившим свою сакральность, было прямо указано на их изначальную декоративно — прикладную сущность. Бессмертное пушкинское «но мрамор ведь сей бог» было тогда перевернуто в точности до наоборот: ведь бог сей — мрамор. В нынешней церетелевской непроизвольной реминисценции из 1991 года чувствуется что — то обреченное. Поэтому бессмысленно острить, выясняя, что именно есть его новая песочница — римский атриум, закрытый средневековый сад, задумчивый hortus conclusus, или все — таки кунсткамера, дитя пытливости Нового времени. Важнее всего простая скученность. Техническая характеристика значимее культурологической. Исходя из этого, следует поддержать почин и даже предложить расширить отведенную под него площадку, вместив туда всю поставленную Церетели в Москве скульптуру.
В конце концов, призыв великого Фамусова, который, как старомосковский барин, был стихийным эволюционистом, «собрать все книги бы да сжечь» — предполагает действие, осуществляемое в два этапа.
В Певческих палатах Новодевичьего монастыря — памятнике нарышкинского барокко — будет произведена изрядная реконструкция: в здании возникнут водопровод и канализация, «место проживания монахинь переоборудуют согласно требованиям цивилизации». Последнее, очевидно, надо понимать в том роде, что обновленные келии просоответствуют определенному гостиничному стандарту: ванная комната с биде, жидкое мыло, рассеянный свет и проч. Такое благоустроенное прибежище для поста и молитв — во вкусе саркастического Бунюэля, любившего изобразить мощную христианскую аскезу. И хотя оно не вполне согласуется с православной традицией — отцы — пустынники и жены непорочны спасались скорее в бегстве от цивилизации, чем в погоне за ней, — само по себе вряд ли предосудительно. «Спасенье с любовью Спасу милее», — говорил один, правда, не вполне ортодоксальный проказник. Печальные мысли рождает другое: битва жидкого мыла с нарышкинским барокко никогда не заканчивается победой последнего. И хотя реставраторы клянутся ничего не портить и «строго по историческому образцу заменить вышедшие из строя двери и окна этого старинного здания», результаты подобных проделок у всех перед глазами — глядя на реконструированные здания — памятники, жители столицы уже оценили этот красочный подарок москвичам. С Певческими палатами можно начать смиренно прощаться.
Новый опрос по храму Христа Спасителя дал неожиданные результаты.