Весна умирает осенью

Слово «фонд» полоснуло по краю сознания, как лезвие бритвы, и Родион проснулся. Отчаявшись нащупать ногами туфлю, он подхватил с тумбочки очки, телефон и, стараясь не шуметь, похромал вниз по лестнице как есть: одна нога босая, другая в бархатной туфле с монограммой. Эту вычурную домашнюю обувь Оливия подарила ему на день рождения, заказав ее в одной из лавок Марэ. И он покорно ее носил, втайне сожалея о тех временах, когда можно было слоняться из комнаты в комнату босиком, как это было принято когда-то в его доме.

Диван в гостиной удивленно вздохнул, принимая его тело в столь непривычное время суток. Включив подсветку в книжном шкафу, Родион налил себе коньяка и открыл ноутбук. Пока тот загружался, Родион смаковал свой напиток, любуясь янтарными вспышками за хрупким стеклом.

Вероятность того, что фонд Портмана был замешан в каких-то криминальных делах, да еще и связанных с гибелью известных людей, была невысокой: делец был фигурой донельзя публичной. Слухи о его нечистоплотности очень быстро расползлись бы по тесному художественному мирку, и впоследствии ни одна крупная рыба не клюнула бы на его приманку. Но многолетний опыт подсказывал Родиону, что не стоит бояться даже самых абсурдных гипотез: при проверке они чаще всего распадаются, но наводят при этом на какую-нибудь вспомогательную версию.

Когда наконец на экране появилась заставка «рабочего стола», он зашел на сайт Библиотеки административных документов мэрии Парижа. В этом колоссальном архиве, состоящем из сотен тысяч изданий, манускриптов и почти миллиона фотографий, можно было отыскать практически все.

Введя код доступа к специализированному каталогу, Родион вбил в строку поиска полное название фонда Портмана. Через несколько секунд перед ним была подборка публикаций и релизов событий, к которым имела отношение данная организация.

Их оказалось немало.

Просмотрев с десяток ссылок, Родион натолкнулся на нужное: это был краткий фотоотчет об открытии выставки средневековых гравюр из постоянной коллекции Библиотеки. Она проходила несколько месяцев назад в музее современного искусства. На открытии присутствовали официальные лица, а также члены попечительского совета культурного фонда, благодаря которому это стало возможным.

Под релизом была размещена серия фотографий, среди которых лишь одна привлекла внимание Родиона: мэр пятого округа Парижа в сопровождении Портмана и двух неизвестных мужчин разрезает символическую ленточку, белозубо улыбаясь в камеру.

Сощурившись, Родион прочитал бисерную подпись под снимком: «Сооснователи культурного фонда: Жиль Ле Труа, Анри Монтень и Марк Портман».

Значит, у Портмана есть два партнера. Надо бы разузнать о них побольше…

Через два часа, когда ночь уже была на излете, в новой папке на съемном диске лежала отсортированная по именам информация об обоих попечителях. Жиль Ле Труа оказался известным искусствоведом, консультирующим экспертом одного из крупнейших аукционных домов и автором множества монографий. Ему было уже глубоко за семьдесят. Сколько Родион ни искал, ни перетряхивал электронные подшивки материалов, в которых упоминалось его имя, не обнаружил ни одного скандала, к которому тот был бы причастен.

А вот фигура Анри Монтеня оказалась более интригующей. Юрист по образованию, Монтень еще в юные годы увлекался современным искусством. Но родители его страсти не поощряли: поддерживать достойный образ жизни в Париже всегда было непросто. Окончив учебу, Анри начал строить карьеру в крупном французском банке. Через десять лет он уже был экономическим советником нескольких политиков, которые доверили ему не только свое состояние, но и реноме. Однако и от увлечения искусством Монтень не отказывался: он слыл «своим человеком» в артистической среде и славился тем, что умел разглядеть в начинающем художнике будущую звезду.

Он с легкостью входил в доверие к молодым дарованиям – особенно ему нравились иностранцы. Они были настолько беспомощны во всем, что касалось французского законодательства, и настолько невежественны в вопросах управления финансами, что доверенное лицо им было просто необходимо. Монтень быстро брал их в оборот, представив нужным людям, которые охотно покупали полотна никому еще не известных малевичей и кандинских по бросовой цене. Из собственного опыта коллекционеры уже знали, что через несколько лет на этих холстах можно будет неплохо заработать, ведь их сосватал сам Анри Монтень.

Изучив повторно все сохраненные файлы, Родион решил сделать перерыв и выйти проветриться на террасу. Мощный луч света от подвесного фонаря, свисающего, как летучая мышь, с фасада дома напротив, пронзал темноту еще спящего переулка.

В рассветной тишине по карнизу, выслеживая невидимую жертву, осторожно ступал рыжий кот. И точно так же, с напряженным охотничьим азартом, Родион пытался поймать ускользающую мысль: она крутилась в голове уже не первый час, но все никак не могла оформиться.